Сборник рассказов и повестей - [54]
— Перстков, ты, что ли?
Растерявшись, Николай поглядел почему-то на свои пятнистые ладони. Сначала ему показалось, что вдоль каждого пальца идет ряд белых пуговок. Присмотревшись, он понял, что это присоски. Как на щупальцах у кальмара.
— Господи, ну и рожа! — вырвалось у жены.
— На себя посмотри! — огрызнулся Николай, и существо, ахнув, бросилось к висящему между двух окон зеркалу. Николай нечаянно занял хорошую позицию — ему удалось одновременно увидеть и лиловое лицо, и малиновое его отражение.
Резанул душераздирающий высокий вопль, и лиловая асимметричная жена кинулась на поэта. Тот отпрыгнул, сразу не сообразив, что кидаются вовсе не на него, а в дверной проем… Так кто из них двоих сумасшедший?
На отнимающихся ногах Николай пошел по волнистому полу — к зеркалу. Что он ожидал там увидеть? Привычное свое отражение? Нет, конечно. Но чтобы такое!..
Глаза слиплись в подобие лежачей восьмерки. Рот ороговел — безгубый рот рептилии. На месте худого кадыка висел кожистый дряблый зоб, сильно оттянутый книзу, потому что в нем что-то было — судя по очертаниям, половинка кирпича. Господи, ну и рожа!..
Николай схватился за кирпич и не обнаружил ни кирпича, ни зоба. Тонкая жилистая шея, прыгающий кадык… Вот оно что! Значит, осязанию тоже можно верить. Как и слуху…
Кое-как попав в дверь, Николай вывалился на природу. Небо над головой золотилось и зеленело. Жены видно не было. Откуда-то издали донесся ее очередной взвизг. Надо понимать, еще на что-то наткнулась…
Машинально перешагивая через мнимые пригорки и жестоко спотыкаясь о настоящие, Перстков одолел метров десять и, обессилев, прилег под ивой, которая тут же принялась с ним заигрывать — норовила обнять длинными гибкими ветвями. На ветвях росли опять-таки глаза — томные, загадочные, восточные. Реяли также среди них алые листья странной формы. Эти, складываясь попарно, образовывали подобия полуоткрытых чувственных ртов. Николай был мгновенно ими испятнан.
— Ты, дура!.. — заверещал Перстков, вырываясь из нежных объятий. — Ты что делаешь!..
В соседнем домике кто-то всхрапнул, заворочался, низко пробормотал: "А ну, прекратить немедленно!.." — перевернулся, видно, с боку на бок, и над исковерканной турбазой «Тишина» раскатился раздольный баритональный храп.
Рискуя расшибиться, Николай побежал к коттеджу N_4.
Комната была перекошена, как от зубной боли. На койке, упираясь огромными ступнями в стену, спал человек с двумя профилями.
— Гриша, Гриш!..
Спящий замычал.
— Гриша, проснись! — крикнул Николай.
Человек с двумя профилями спустил ноги на пол и сел на койке, не открывая глаз.
— Гриша!
Ведущий актер ТЮЗа Григорий Чуский разлепил веки и непонимающе уставился на Персткова.
— Никола, — хрипловато спросил он, — кто это тебя так?
Затем глаза его раскрылись шире и обежали перекошенную комнату. Он посмотрел на хлебный нож, лезвие которого пустило в стол граненые металлические отростки, на странный предмет, представляющий собой помесь пивной кружки с песочными часами, — и затряс профилями.
Потом вскочил и с грохотом устремился к выходу. Двери как не бывало — в стене зиял пролом, что тоже, несомненно, было обманом зрения, и Николай в этом очень быстро убедился, бросившись следом и налетев на косяк.
— Н-ни себе чего!.. — выдохнул где-то рядом Чуский. — И это что же, везде так?
— Везде! — крикнул Николай, отрывая руку с присосками от ушибленного лба.
— Н-ни себе чего!.. — повторил Чуский, озираясь.
Часть лица, примыкающая к его правому профилю, выглядела испуганной. Часть лица, примыкающая к его левому профилю, выражала изумление и даже любопытство.
— А как все вышло-то?
— Рыбу я ловил! — закричал Перстков. — Пока не клевало — все нормально было! А подсек!..
Турбаза напоминала кунсткамеру. Мало того: через каждые несколько шагов это нагромождение нелепостей преображалось. Наклоненный подобно шлагбауму шест со скворечником над коттеджем N_8 внезапно выпрямился, но зато сам скворечник превратился в розовую витую раковину, насквозь просаженную мощным шипом. От раковины во все стороны мгновенно и беззвучно прокатилась волна изменений, перекашивая небо и деревья, разворачивая домики, заново искажая перспективу.
Как ни странно, актер спотыкался мало. Причина была проста — он почти не глядел под ноги. Николай предпочитал держаться справа, потому что левый профиль Григория доверия не внушал — это был профиль авантюриста.
— Ну что ты все суетишься, Никола! — скрывая растерянность, актер говорил на пугающих низах. — Ну странное что-то стряслось… Но не смертельное же!..
По левую руку его золотился штакетник, местами переходя в узорную чугунную решетку.
— Да как же не смертельное! — задохнулся Перстков. — А книга моя, «Другорядь», теперь не выйдет — это как? А чего мне стоило пробить первый сборник — знаешь?… Не смертельное… Ты посмотри, что с миром делается! Может, теперь вообще ничего не будет — ни литературы, ни театра!..
Чуский с интересом озирал открывающийся с пригорка вид.
— Театр исчезнуть не может, — машинально изрек он, видимо уловив лишь последние слова Николая. — Театр — вечен.
— Ну, значит, изменится так, что не узнаешь!
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
В начале 1890-х годов, когда виконт Артюр Виктор Тьерри де Виль д’Авре — французский художник, натуралист и археолог-любитель — начал рисовать для развлечения детей фантастические картинки, никто еще не пользовался словом «комикс». Но постепенно эти картинки сложились в самый настоящий научно-фантастический комикс о забавных космических приключениях ученого академика месье Бабулифиша и его слуги Папавуина, а выпущенный в 1892 г. альбом «Путешествие на Луну в канун 1900 года» стал одним из самых красивых и разыскиваемых коллекционерами изданий в истории научной фантастики.
[25] Восемь из этих девяти рассказов были опубликованы с 1951 по 1955 годы, когда Джек Вэнс писал для дешевых журналов. Даже в этих ранних произведениях, однако, слышится голос будущего гроссмейстера.
Начинается история с того, что великий джинн Мелек Ахмар просыпается в саркофаге, куда его хитростью запихнули враги. Мелек проспал несколько тысячелетий и совершенно ничего не знает о том, как переменился мир. Впрочем, как раз этот момент Раджу Джиннов не особенно волнует, для этого он слишком могуществен. И вот Мелек спускается с гор и встречает по дороге гуркху Гурунга, который обещает отвести Владыку Вторника в город Катманду, управляемый искусственным интеллектом с говорящим именем Карма. Большая часть человечества сейчас живет в мегаполисах, поскольку за их границами враждебные нанниты уничтожают все живое.
Молодой ученый открыл способ получения безграничной энергии и с гордостью демонстрирует его своему старому учителю…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Для всех истинных любителей российской иронической фантастики имена Евгения и Любови Лукиных — это примерно то же, что Ильф и Петров — для любителей иронической прозы вообще. Потому что это — имена авторов, таланту которых, яркому и безупречно оригинальному, подвластны практически любые повороты (и навороты) в непростом сочетании фантастики и юмора — от искрометно-озорных притч до едких, почти циничных рассказов, от великолепной сказовой прозы, обыгрывающей издавна любимый российским народом канон «кухонной байки», — до безжалостного социального сарказма.
В фантастический сборник волгоградских литераторов Л. и Е. Лукиных вошли повесть и рассказы, уже публиковавшиеся в периодической печати и получившие признание читателя.Центром исследования авторов стал человек и его взаимоотношения с окружающим миром, человек в его встрече с необычным.Содержание:Сила действия равнаСтроительныйМонументПробуждениеНе верь глазам своимПраво голосаГосударыняКаникулы и фотографКогда отступают ангелыИллюстрации: В. Н. Криушенко.
В состав сборника вошли миниатюры:Аналогичный случайАханькиБыло времяВнутренний монологВо избежаниеИ так каждый разКонтакты четвертого родаНе будите генетическую памятьНостальгияПеснь о вещем ОлегеПещерные хроникиПисьмо в редакциюПолдень. XXвек.Рукопись, найденная под микроскопомРыцарь хрустальной чашиСпроси у ЦезаряШерше ля бабушку.
Перед вами авторский сборник Евгения и Любови Лукиных! Сборник, в котором каждый читатель найдет что-то для себя интересное: начиная от искрометно-озорных притч («Пятеро в лодке, не считая Седьмых», «Отдай мою посадочную ногу!») до едких, почти циничных рассказов («Хранители», «Не будите генетическую память!»), от великолепной сказовой прозы («Словесники») — до безжалостного социального сарказма («Монумент»).Содержание:Евгений ЛУКИН. Затерянный жанр (эссе), стр. 5–6I. Евгений ЛукинХранители (рассказ), стр.