Сборник рассказов и повестей - [10]

— Если на то пошло, — вмешался Кибернетик, — у меня тоже есть идея. В достаточной мере безумная.

— Давайте, — устало сказал Командор.

— Никаких аборигенов на этой планете нет.

Астронавты тревожно заглянули в глаза Кибернетику.

— Позвольте… А где же они?

— Они на той планете, с которой мы установили телепатическую связь.

Выход из ущелья затыкала огромная каменная глыба. Они взяли деструктор и распылили ее.

— Любим мы безумные идеи, — проворчал Командор. — А почему не предположить самое вероятное? Просто наш Связист не так их понял. Ладно! Доберемся — выясним.

Танк налетел на земляной вал неизвестного происхождения и, прошибив его насквозь, подкатил к кораблю…

— Ну, вы меня удивили, старики! — Связист отлепил присоски от бритого черепа и озадаченно помассировал темя. — Я абсолютно уверен в их искренности. Я же не с передатчиком, а с личностью общаюсь. Кстати, он, оказывается, тоже сельский житель. Вам, горожанам, этого не понять. Знаете, о чем мы с ним говорили? О высоких материях? Черта с два! О самом насущном. Например, он пожаловался, что на его делянке завелись какие-то вредные зверьки… ну, вроде наших грызунов. Портят посевы, проедают дырки в изгороди… А я рассказал ему аналогичную историю: у моего деда был сад, и когда к нему повадились воробьи, он подстрелил одного и повесил на дереве. И остальных как ветром сдуло! Представляете, эта мысль моему аборигену очень понравилась. Он поблагодарил за совет и сказал, что сейчас же пойдет и попробует… А что это вы на меня так странно смотрите?

Вечное движение

(Пещерная хроника 002)

Колесо изобрел Миау. По малолетству. Из озорства. А нужды в колесе не было. Как, впрочем и в вечном двигателе, частью которого оно являлось.

Хряпу изобретение не понравилось. Выйдя из пещеры, он долго смотрел на колесо исподлобья. Колесо вихляло и поскрипывало.

— Ты сделал?

— Я, — гордо ответил юный Сын Пантеры.

Хряп подошел к ближайшему бурелому и, сопя, принялся вывертывать из него бревно потяжелее.

— Э-э, осторожнее! — испугался Миау. — Он же ведь это… вечный!

О вечности Хряп понятия не имел. Наибольшая из четырех цифр, которыми он мог оперировать, называлась «много-много». Поэтому вождь просто подошел к колесу и вогнал в него бревно по самый комель.

Двигатель остановился и начал отсчитывать обороты про себя. Затем бревно с треском распалось и один из обломков влетел Хряпу промеж глаз.

Миау скрывался в лесах несколько дней. Впоследствии ему приходилось делать это довольно часто — после каждой попытки Хряпа остановить колесо.

Когда же вождем стал сам Миау, на его покатые мощные плечи легло огромное множество забот, о которых он раньше и не подозревал — в том числе и борьба с вечным двигателем. Но в отличие от Хряпа Сыну Пантеры был свойствен масштаб. Не размениваясь на мелочи, молодой вождь силами своего племени раскачал и сбросил на свое изобретение нависший над опушкой базальтовый утес, которому бы еще висеть и висеть.

Результат столкновения огромной массы камня с вечным движением был поистине катастрофичен. Даже сейчас, взглянув в телескоп на Луну, можно видеть следы катаклизма — гигантские кратеры, ибо осколки утеса разлетались с убийственной скоростью и во всех направлениях. Мелкие животные, в их числе и человек, частично уцелели, но вот мамонты… Мамонтов мы лишились.

К чести Миау следует сказать, что больше он таких попыток не повторял и блистательно разрешил проблему, откочевав всем племенем к Бизоньей Матери на ту сторону реки.

А вечный двигатель продолжал работать. Два миллиона лет подряд колесо, вихляя и поскрипывая, мотало обороты и остановилось совсем недавно — в 1775 году, в тот самый день, когда Французская академия наук объявила официально, что никаких вечных двигателей не бывает и быть не может.

И сослалась при этом на первое и второе начала термодинамики.

Виток спирали

(Пещерная хроника 001)

Трудно сказать, кто первый заметил, что Миау (Сын Пантеры) уклоняется от поедания лишних соплеменников. Во всяком случае, не Хряп. Хряп (или Смертельный удар) был вождем племени и узнавал обо всем в последнюю очередь. От Уввау (Сына Суки).

Так случилось и в этот раз.

— Брезгуешь? — хмуро осведомился Хряп.

— Нет, — вздохнул Миау. — Просто неэтично это.

По молодости лет он обожал изобретать разные слова.

— А неэтично — это как?

— Ну, нехорошо то есть…

Хряп задумался. Когда он съедал кого-нибудь, ему было этично. Иногда даже слишком этично, потому что кусок Хряпу доставался самый увесистый.

— Ну-ну… — уклончиво проворчал он, но спорить с Миау не стал. А зря. Потому что вскоре ему донесли, что Сын Пантеры Миау отказался есть представителя враждебного племени.

— А этих-то почему неэтично?! — взревел Хряп.

— Тоже ведь люди, — объяснил Миау. — Мыслят, чувствуют… Жить хотят.

Хряп засопел, почесал надбровные дуги, но мер опять не принял. И события ждать не заставили. Через несколько дней Миау объявил себя вегетарианцем.

— Неэтично, — говорил он. — Мамонта есть нельзя. Он живой — он мыслит, он чувствует…

И лопнуло терпение Хряпа. Миау не был съеден лишь потому, что сильно исхудал за время диеты. Но из племени его изгнали.

Поселившись в зеленой лощинке, он выкапывал коренья и пробовал жевать листву. Жил голодно, но этично.