Сборник Попаданец - [32]

Да, мысль была бредовой, но такой завлекающей, что я решил рискнуть. В чем риск, спросите вы? Прежде всего, в финансах, вкладывался я капитально, пусть у меня и были кое-какие мысли по поводу того, как отбить вложения, но до этого далеко еще. Помимо шкурного интереса, был интерес политический. Дело в том, что, согласно королевскому указу, каждый титул в королевстве имел строго регламентируемое количество солдат в своем подчинении, сделано это было с целью обезопасить королевство, а в частности короля, от амбициозных дворян, способных собрать под своей рукой серьезную силу, чтобы перевернуть привычные устои.

Ну и последним опасением была мысль: а не станет ли этот инструмент дамокловым мечом, нависшим над моей головой? Я выращу этого монстра, сшитого из лоскутов порока. А он потом выйдет из-под контроля, убивая все на своем пути! Смогу ли я создать такие кнут и пряник, которые смогут удержать все это в узде? Не знаю. Не страшно? Страшно, но жутко интересно.

Сквайру Энтеми приходилось по десять раз на дню мотаться от стройки ко мне, в Лисий, потом в Касприв — и обратно по кругу. На его пути, как правило, всегда встречался капитан Гарич, также загруженный вопросами по самое, что называется, «не могу».

Сам же я практически все время проводил на стройке, поясняя прорабам свою задумку и схемы, составленные мной. Артели работали круглосуточно, из этого расчета я нанимал их две. На данном этапе и такими ударными темпами, когда работать приходилось даже ночью при свете факелов и костров, уже без малого за неделю были практически полностью выполнены земляные работы.

Огромный котлован с «разлинейкой» под фундаменты был ровным квадратом почти в акр земли. Часть рабочих бригад продолжала вывозить грунт на соседние поля, устраивая там волнистый полигон из прерывистых валов, на которых в будущем будут отрабатываться маневры.

Где я черпал вдохновение? В армии Советского Союза, где я был вынужден лейтенантом после института отслужить полтора года. Ох, и насмотрелся я там в свое время на такие полосы препятствий и полигоны! Как только там не издевались над солдатами! А как эти солдаты там бились и калечились, этого никому невозможно представить, ну, кроме меня, конечно, я же в медсанчасти был. А что? Я врач, мне руки в тепле надо держать.

Хотя в те времена и нам доставалось, как вспомню строевую подготовку, так плакать хочется от счастья, что больше никогда и ни в жизнь.

Нужно торопиться, лето уже отживало свои последние теплые деньки, еще немного желто-красной осени — и ударят дожди, главное — фундамент успеть заложить. Пока вроде все в сроки, уже завтра должны потянуться вереницей подводы с камнем с баронских шахт и каменоломен.

В Касприве два цеха работают по кирпичу, с утра до вечера загружая в печи глину. Кузни отбивают молотами воинскую амуницию, кожевники, портные, фуражиры и даже кухарки в городе были загружены и щедро одарены монетой за свой труд.

Все упиралось во время, впрочем, я не спешил. Турп пока даже понятия не имел о том, чем я занимаюсь, хотя наверняка ему уже доложили со всех концов, но вот что конкретно я делаю, пока не знал никто, кроме, пожалуй, капитана. Он не лез с вопросами, но, выполняя мою просьбу по подбору солдат-ветеранов, которым в будущем предстояло стать инструкторами, не догадаться об общем направлении мысли мог только полный дурак, которым он точно не был.

Меж тем я закончил свои уроки по грамматике и правописанию, а уж в арифметике я своему учителю мог дать фору, тот был, конечно, толковым педагогом, но, как и все в этом мире, вряд ли ушел дальше дробей. Наставники продолжали вбивать свои дисциплины в маленькую девочку, сопротивлявшуюся изо всех своих огромных сил.

Гаричу не оставалось времени на занятия со мной фехтованием, но сами уроки не прекратились. Неожиданно моим спарринг-партнером стал наш новый преподаватель танцев, которого мне навязал Энтеми, ссылаясь на такое вопиющее нарушение и упущение в образовании аристократа, как танцы. Я, помню, сначала кривился и фыркал, но, рассудив здраво, вспомнил о моей маленькой подопечной, которая через десяток лет уже превратится из ребенка в девушку, и ей явно захочется посещать всевозможные балы и рауты светского общества.

— Позвольте представить вам, господин барон, леди Лесса фон Каус! — помпезно тогда представил ее Энтеми, а мне спешно пришлось подхватывать челюсть при виде очаровательной стройной брюнетки, лет этак двадцати пяти, в обтягивающем костюме для верховой езды.

Да-да, учителем танцев была женщина, урожденная баронесса фон Каус, из южного графства Крип. Немного смуглая, высокая, с рельефной, но меж тем женственной фигурой и огромными, живыми, непроглядными глазами-топазами, черными, как южная ночь.

О mamma mia! Ну да, в нее невозможно не влюбиться. Я в ее присутствии робел, краснел и заикался. Так и хотелось читать ей стихи и петь серенады всю ночь под окном, но, увы, я не в боевой форме. Пока я всего лишь восьмилетний, худощавый мальчишка, макушка которого едва доставала до ее прелестной груди, вечно всклокоченный и с чумазыми от чернил пальцами, так как писчее перо мне милее меча.