Сборник "Избранные произведения" - [12]

– Смирно!

Он начал было рапортовать:

– Товарищ комиссар…

Но тот прервал его, скучливо взмахнув рукой.

"Комиссар дивизии, – понял наконец Лунин. – Молодой!"

– Хорошо у вас тут, – сказал комиссар, глянув через открытое окно на георгины.

– Не знаю, – ответил лейтенант. – Я еще не осмотрелся, вчера вечером только прибыли. В Таллине цветов еще больше было.

– Кто здесь старший на рейде? – спросил комиссар.

– Заместитель начальника штаба.

– Начальник штаба.

– Заместитель…

– Он уже начальник штаба, – сказал комиссар твердо.

– А подполковник? – спросил лейтенант испуганно.

Комиссар промолчал.

– Утонул?

Комиссар кивнул.

– Это проверено?

Комиссар кивнул еще раз.

Они долго молча стояли друг против друга. Потом лейтенант выпрямился и спросил совсем по-другому, вполне официально:

– Вы к начальнику штаба, товарищ комиссар?

– Нет, он мне сейчас не нужен, – сказал комиссар. – Я пойду посмотрю, как вы людей разместили. Почему у вас рота связи в таком виде?

– Да они в воде всё с себя поскидали. Но обмундирование для них уже получено.

– Когда же вы их оденете?

– А вот после ужина…

Уходя, комиссар протянул Лунину руку и представился совсем не по-военному:

– Уваров. Полковой комиссар.

Лунин назвал себя.

– Мы с вами еще увидимся, товарищ Лунин.

Когда комиссар дивизии вышел, лейтенант направился к начальнику штаба.

Вернувшись, он объявил, что Лунину приказано немедленно явиться в полк.

Однако оказалось, что всё-таки не совсем ясно, куда именно ему нужно ехать. Все три эскадрильи полка находились в разных местах: первая – на южном берегу, вторая – на северном, третья – в Кронштадте. Штаб полка находился вместе с первой эскадрильей на южном берегу. Лунин не понимал, что это за южный берег, но, видимо, это было место, до которого трудно добраться. Дежурный стал звонить в штаб, полка через множество посредствующих звеньев, вызывая солнце, луну и все семь планет. Это заняло минут сорок, и он всё кричал в трубку:

– Старший лейтенант Тарараксин? Кто говорит? Тарараксин?

Так впервые Лунин услышал эту фамилию. Наконец дозвонился. Командир полка майор Проскуряков приказал новоприбывшему летчику явиться во вторую эскадрилью, в распоряжение капитана Рассохина.

– Второй эскадрильей командует капитан Рассохин, – сказал лейтенант, делая ударение на слове "капитан" и смотря на майорские нашивки Лунина.

Он, очевидно, хотел обратить внимание Лунина на то, что Лунин, майор, оказался в подчинении у капитана. Он внимательно посмотрел Лунину в глаза, стараясь отгадать, какое впечатление произвело на него это известие. Но Лунин ничего не понял. Он ощущал себя человеком штатским, и ему казалось естественным, что на войне всякий кадровый военный должен быть выше его.

3.

Оказалось, что во вторую эскадрилью сейчас отправляется грузовая машина, и дежурный усадил Лунина рядом с шофёром. Лунин оглядывался по сторонам, стараясь понять, где они едут. Он понимал только, что они находятся к северу от города, между городом и финскими войсками, наступавшими с севера по Карельскому перешейку и остановленными на линии Сестрорецк – Белоостров. Понимал он также, что приближается к морю.

Они без конца ехали мимо опустевших дач с пылающими кустами георгинов у веранд. Иногда дачи пропадали и начинались картофельные поля, где женщины копали картошку. Лунин всё глядел вперед, всё ждал, что увидит море, но уже наступали сумерки, а моря всё не было. Так и не увидев моря, они въехали на аэродром.

Это был, конечно, не аэродром, а просто поляна в еловом лесу, на окраине пустого дачного поселка, приспособленная для взлета самолетов. Лунин, несмотря на сумерки, опытным взглядом сразу заметил все самолеты, стоявшие в разных местах по краям поляны под широкими лапами елей. Их было всего шесть – истребителей "И-16".

Шофёр показал Лунину тропинку к командному пункту Рассохина, и он пошел туда один, таща свой чемодан. Командный пункт помещался на краю аэродрома, в землянке, покрытой дерном, купол которой едва возвышался над землей. У входа стоял краснофлотец в металлическом круглом шлеме, с автоматом на животе. Он попросил Лунина подождать и нажал кнопку звонка.

Через минуту из землянки вышел крепкий, плотный человек очень маленького роста, в лётном комбинезоне, с непокрытой головой.

"Вес пера", – подумал Лунин.

Лицо маленького человека было чем-то озабочено, и он оглядел Лунина не без досады.

– Старший лейтенант Кабанков, – представился он, однако, вполне вежливо. – Комиссар второй эскадрильи.

Лунин пожал ему руку и назвал себя.

– Вы к капитану? – спросил Кабанков.

– К капитану Рассохину, – сказал Лунин.

На маленьком твердом лице Кабанкова опять мелькнуло выражение досады. "Я, кажется, не во-время", – подумал Лунин.

– Вы из дивизии, товарищ майор? – спросил Кабанков, медля у входа.

– Из дивизии, – ответил Лунин и сразу почувствовал, что Кабанков неверно его понял. Он хотел сказать, что приехал из штаба дивизии, а Кабанков решил, что он – представитель штаба дивизии. Но поправиться Лунин не сумел.

Кабанков повел его вниз, толкнул дверь, провел темным подземным коридором, пол которого был устлан досками; под досками хлюпала вода. Кабанков открыл еще одну дверь, и они очутились в маленькой комнате, тускло освещенной керосиновой лампочкой с закопченным стеклом, висевшей на стене. Сладковато пахло сосновой смолой. Потолок был низок, Лунин почти задевал его фуражкой. Комната имела и вторую дверь, и два летчика в комбинезонах стояли возле этой двери и хмуро прислушивались к тому, что за ней происходило. При появлении Кабанкова и Лунина они обернулись.