Купленный кусок атласа предназначался для шторки.
У Анны Петровны в зале было небольшое окно, абсолютно ненужное. Оно выходило почему-то в соседнюю комнату. Уже никто и не помнил, для чего оно было нужно.
Но теперь Анна Петровна решила, что оно портит весь интерьер зала.
На окно повесили шторку.
Но в зале, где висело много разных картин, некоторые доставшиеся по наследству, были очень старинные. На них изображались далекие её предки. На их фоне шторка смотрелась убого.
– Да, – сказала Анна Петровна, – что-то не так. Надо будет отдать её Дашеньке. У нее золотые руки. Такое получается, что сам и люди любуются.
Принесенный атлас Дашенька натянула на большие квадратные пяльцы. Долго, смотрела на него, чему-то, улыбаясь. Видимо представляла будущий рисунок. Прикасаясь к этому куску ткани, Дашенька ощущала сначала прохладу, которая сразу под руками теплела. Разный материал имел разный характер. То шов получался не ровный, как не старайся, то нитка застревала и без конца рвалась. С этим не было никаких проблем. Иголка скользила ровно, без зацепок, Дашенька меняла только, то один, то другой цвет. И пела. Она всегда пела, когда работа была в радость. Вышивая, она поглаживала, любуясь.
Прошел не один день пока, наконец, шторка была готова.
Анна Петровна стояла и молча, смотрела на шторку.
Да, такой красоты она давно не видела.
«Действительно у этой девушки руки золотые. Надо будет подарить ей что-нибудь из своих платьев».
Дашенька же стояла, замерев, с прижатыми руками к груди.
Она не могла понять, нравится или нет барыне её вышивка.
Ну, то, что красиво, это она знала, скорее чувствовала. А вот вдруг надо было как-то по-другому вышить.
Анна Петровна, наконец, улыбнулась. Дашенька облегченно вздохнула и тоже улыбнулась.
Анна Петровна была по натуре своей не многословна. И поэтому всё, что она могла сказать это:
– Молодец, Дашенька, зайдешь ко мне после ужина.
Шторку несли в зал целой процессией. Впереди шла Анна Петровна, за ней Дашенька со шторкой, следом ещё несколько слуг. Шторку натянули и повесили. Ещё некоторое время, постояв и посмотрев на свою работу, все разошлись.
Оставшись одна, шторка стала оглядывать зал. Он был большой, стены были высокими. Посередине стоял черный рояль. Около стен стояли стулья с очень красивыми резными ножками. Спинки и сиденья были оббиты красным атласом. Шторка это сразу отметила. Наверно таким же, как и я, была раньше. От чего ей стало приятно сознавать, что рядом есть хоть что-то родственное.
На стенах висели картины разной величины в красивых резных рамах. На них изображались мужчины, женщины или просто, как вон та, маленькая картина – ваза с цветами.
Рядом со шторкой, слева, висела большая картина: красивая дама в шляпе, и в дорогом атласном платье.
– Надо же, платье-то атласное!
Шторке захотелось поговорить с этой картиной. Она чуть потянулась навстречу к картине, обращаясь к ней, сказала:
– Извините, можно мне спросить у вас?..
Но в ответ картина фыркнула пренебрежительно. И обращаясь к герцогу напротив, сказала:
– Вы только посмотрите! Эта тряпка еще смеет со мной разговаривать!
– Не обращайте на неё внимания, сударыня.
Такого шторка не ожидала, у неё даже края завернулись от досады.
– Тряпка, – это же надо такое сказать! Ну, какая я тряпка? Сама Анна Петровна любовалась мной. И вообще я не просто так вишу, я закрываю окно. А значит, я нужнее, чем эти картины, которые просто так висят, и пользы от них ни какой. Пыль только собирают.
Ей хотелось чувствовать свою значимость, и она в этом себя убеждала. Так ей было легче.