Сборник фантастических рассказов - [122]

«Слишком мало рати он привел, только напрасно головы положим», – рассуждали они.

Видя, как малочисленно их войско и как многочисленны враги, дружинники стали говорить Ростиславу: «Князь! Сам видишь, что мы обмануты. Не взять нам Галича, пойдем отсюда!»

Однако Ростислав, как истинный русский князь, ставил честь и отвагу выше своей жизни.

«Нет, братья. Сами ведаете, на чем галичане целовали мне крест. Наскучило мне скитаться по чужой земле. Хочу сложить голову на своей отчизне».

Сказав так, Ростислав выставил копье и первым бросился в середину венгерских и галицких полков. Намерение его сложить голову вполне удалось.

Вскоре он был сбит с коня, схвачен и, изнемогающий он ран, перенесен в Галич.

Видя жалость к доблестному Ростиславу со стороны простых галичан просивших оставить им этого князя, венгры приняли свои меры. Посланный ими лекарь приложил к ранам Ростислава яд, и Ростислав умер, едва успев прошептать:

«Слава тебе, Господи! Сбылось по воле моей, ложусь на отчизне подле своих предков».

* * *

Видя, что недоброжелательство к ним возрастает и галичане по-прежнему хотят русского князя, венгры стали им жестоко мстить. Они отнимали у жителей имущество, жгли дома и творили насилие их женам и дочерям. Вскоре же, чтобы еще больше оскорбить галичан, венгры стали надругаться над православной верой.

В глумлении своем они дошли до того, что стали ставить коней по церквам и поить их из священных сосудов.

Галичане роптали, как вдруг пронесся слух, что заточенный у венгров князь Владимир Ярославич бежал из плена. Слух этот оказался правдивым. Вскоре стали известны и подробности.

Князь-пленник изрезал на куски полотно шатра, поставленного наверху его башни, и по свитой веревке спустился вниз. Здесь ему удалось подкупить сторожей и бежать вместе с ними в Германию к императору Фридриху Барбароссе известному своими крестовыми походами в Святую землю и борьбой с Саладином.

Фридрих Барбаросса поначалу принял Владимира настороженно и, лишь узнав что он родной племенник по матери великого князя Всеволода Суздальского раскрыл ему свои объятия.

— Я много слышал о мудром дяде твоем и не раз в залог дружбы обменивался с ним дарами, — отчетливо, как бы с удовольствием прислушиваясь к собственным словам, сказал Барбаросса. — Ради Всеволода я помогу тебе вернуть Галич. Ты же за то будешь платить мне две тысячи гривен серебра ежегодно. Согласен?

Узнав цену немецкой дружбы, Владимир поежился. Две тысячи гривен серебра были огромной суммой — ровно столько же, разве что чуть больше, приносил дохода весь Галич без пригородов. Однако союзников выбирать не приходилось:

Галич под венграми, он же сам изгнанник, лишенный дружины и казны. Уже второй раз галицкому князю приходилось звать на Русь иноземцев; дважды уже он уподоблялся Иуде — и снова казалось ему, что иного выхода нет, и это сама жизнь его заставляет.

— Пускай будет дань… Только верни Галич… — хрипло сказал по-немецки Владимир.

Кивнув, Барбаросса перевел взгляд на ширму. Тотчас из-за нее, как по волшебству, выскочил писец и с поклоном протянул Владимиру заемное письмо.

Развернув свиток, князь пробежал его глазами и поставил внизу свою размашистую подпись.

«Быстро всё у немцев. Только бы не обманули», — с тоской подумал он.

Однако император Барбаросса умел держать свое слово, купленное у него за две тысячи гривен ежегодно. Вскоре он отправил грамоту польскому князю Казимиру, бывшему у него в зависимости, и приказал ему идти на Галич с Владимиром. Казимир послушался. Польское войско подошло к Галичу и соединившись с горожанами, выбило из города венгров.

Севший в Галиче Владимир вскоре ощутил зыбкость своего положения. С одной стороны — венгры, с другой — поляки, с третьей — всегда готовые напасть южные князья, в самом же Галиче крамольные бояре. Не на кого опереться, день и ночь приходится лавировать, уступать, лгать — ложиться и просыпаться в страхе держа в изголовье меч. Господи, да за что такая напасть? Ах да, еще друг Барбаросса вечно требует обещанных ему выплат…

Единственным выходом, остававшимся у Владимира, было отдаться под великодушное покровительство своего дяди Всеволода Юрьевича Суздальского прежде еще приютившего у себя мать его Ольгу Юрьевну — свою сестру.

Смирившись, Владимир послал дяде грамоту:

«Отец и господин мой, удержи Галич подо мною, а я Божий и твой со всем Галичем и в твоей воле навсегда».

Снизойдя на просьбу племянника, Всеволод Юрьевич взял его под свое защиту.

Он разослал послов ко всем русским князьям и в Польшу, заставив всех князей целовать крест, что они не будут искать Галича под Владимиром. Убедившись в покровительстве Всеволода Юрьевича, подкрепленном могучими его ратями остальные князья благоразумно оставили свои виды на Галич и позволили Владимиру спокойно править в нем. Барбаросса тоже как-то очень скоро увял со своими выплатами.

Безусловно, и это прекрасно понимали все современники, заступничество Всеволода Юрьевича объяснялось не столько привязанностью к племяннику, о государственных качествах которого он был невысокого мнения, сколько общим беспокойством о целостности русской земли, которая много потеряла бы, окажись Галич в руках у венгров или поляков.