Сборник № 17. Современные метафизики II - [5]

Отрицать что-либо психологически означает устранять из мышления какой-нибудь положительный предмет. Это различение сущего и того, что не есть оно, приводит меня к рассмотрению чего-нибудь в противоположность чему-нибудь другому. Предмет представляется отныне как что-нибудь, отличное от чего-нибудь другого. Но множественность, которая в этой стадии развития мысли дается мне, есть неопределенная множественность, впрочем, достаточная для простого провозглашения принципа противоречия.

Я, затем, в состоянии произнести суждение, что между сущим и не сущим нет среднего. Это принцип исключенного третьего, который получается непосредственно из сравнения между утверждением и отрицанием сущего.

Два противоречащих суждения, как таковые, не могут быть ни оба истинными, ни оба ложными. Если первое истинно, второе ложно; если второе истинно, то первое ложно. Действительно, одно утверждает то, что другое как раз отрицает. Если то, что есть, как таковое, может не быть, или если есть среднее между сущим и не сущим, то в таком случае то, что есть, не есть необходимо то, что есть.

Трансцендентальные понятия сущего, нечто формально составляют понятие сущего. Мы извлекаем из них непосредственные формулы принципов тождества, противоречия, исключенного третьего. Свойства, атрибуты, которые обогатят это понятие, делая его более годным к применению, суть единство, истина, добро, красота. Это – четыре трансцендентальные свойства сущего.

Вещь, как единое, есть вещь неразделенная в ней самой и отделенная от всех других.

Понятие деления предшествует, следовательно, понятию единства. Уже анализ сущего и не сущего дает нам мысль о делении. Чтобы противопоставить сущее не сущему, не необходимо знать, – исключает ли не сущее одно или несколько совершенств. Не сущее не рассматривается в своем внутреннем единстве как составляющее делимое целое. Различение сущего и не сущего есть первое рудиментарное деление, смутная множественность, которая позволяет приписывать неразделенность сущему в нем самом и признать за ним, таким образом, свойство единства. Как только овладеешь понятием единства, можно перейти к мысли об определенной множественности, о множестве, о числе.

Единство – трансцендентальный атрибут. Действительно, всякое сущее просто или сложно. То, что просто, не разделено и не делимо. То, что сложно, хотя и делимо, не разделено актуально; в противном случае оно не было бы более делимо, оно не было бы более самим собой. Множественность, имеющая, как таковая, свое сущее, одарена известным единством – статическим или динамическим, физическим или нравственным, сообразно природе отношений, которые соединяют между собою части этой множественности. Таким образом, то, что в одном отношении едино, может быть множественным в другом или нескольких других. Следовательно, распространение единства действительно столь же велико, как распространение сущего.

Отсюда следует, что единство не есть положительная реальность, прибавленная к сущему. Эта реальность, в самом деле, будучи сущей, была бы единой. Она не могла бы быть такою без наличности новой положительной реальности и т. д. до бесконечности; что сделало бы всякое единство невозможным. То, что само по себе существенно зависит от актуальной бесконечности условий, не может существовать. «Infinitum non est transire» (бесконечности нельзя пройти), говорили древние философы. Единство – это сущее в нем самом, подверженное отрицанию, отрицанию деления.

Единство приводит нас к различию и к сложному целому. Части целого, единого в его совокупности, различны между собой. Если они имеют положительное содержание, они образуют сложное целое логическое или реальное, смотря по тому, реальности ли они или чистые логические понятия.

Мы выше изложили, что есть необходимое отношение рассудка к сущему. Следовательно, есть трансцендентальное отношение сущего к рассудку. Ложность не находится в вещах; она не может там быть. Всякая вещь способна представиться рассудку такою, какова она есть; она не способна представиться ему иначе, чем она есть. Если иногда мы говорим: эта вещь ввела меня в заблуждение, то это потому, что мы подчинились аналогии, не находящей опоры в основании бытия. Поддельное золото – настоящая медь; мнимый Гектор – настоящей актер. Это отношение не полагает в сущем никакой новой реальности. Само сущее само собою может быть представлено рассудком таким, какое оно есть. Метафизическая или онтологическая истина, будучи необходимой возможностью этого отношения, поскольку оно имеет основание в сущем, есть трансцендентальное свойство сущего.

Сообразность с каким-нибудь стремлением есть благо. Всякое существо упорствует в своем бытии и само по себе сопротивляется разрушению. Поэтому оно – благо для него самого и стремится к своему завершению приведением в действие своих активных способностей. Вполне благое существо есть совершенное, вполне законченное и утвердившееся в наслаждении своею целью, своим благом существо. Цель – это честное благо, средство – полезное благо, наслаждение, сопровождающее объективное благо, – усладительное благо. Наслаждение, удовольствие может быть целью стремления, при условии сохранения им его естественного места как следствия объективного блага. Не нужно стремиться к объективной цели, имея в виду исключительно или прежде всего наслаждение, доставляемое его обладанием. Честное благо в этом случае спустилось бы до степени средства, применяемого в видах высшего наслаждения. Это было бы нарушением порядка, недостатком гармонии в существе. Усладительное благо сопровождает объективное благо, оно есть его последствие. Только на этом основании оно может и должно быть целью стремления так, чтобы существо выполняло свой естественный закон