Сборник № 16. Психология мышления - [27]

, над усмотрением равенства. Производились опыты такого рода. На белом экране были нарисованы два ряда фигур. В каждом из рядов было по одной фигуре, одинаковой с фигурой другого ряда. Подробно было исследовано, в каком отношении находится усмотрение равенства с восприятием обеих фигур. Было констатировано, что во многих случаях имела место одна из этих психических функций без того, чтобы совершалась другая. Было, например, констатировано, что иногда происходило восприятие одной фигуры, причем к ней присоединялось ясное усмотрение равенства. Иногда испытуемые говорили: «Были две равных фигуры, но какие именно – не представляю». Из этих с большими предосторожностями поставленных опытов вытекало, что усмотрение отношения является до некоторой степени независимым (с психологической точки зрения) от восприятия членов этого отношения.

Особенно интересному, уже не экспериментальному, а «феноменологическому» исследованию подверг проблему сравнения Брунсвиг23, не принадлежащий к Вюрцбургской школе, но близкий к ней по своим взглядам. Обычно думают, что в момент сравнения двух восприятий мы или непосредственно переживаем оба восприятия или, по крайней мере, воспроизводим в своей памяти одно из них. Это неверно, прежде всего, по отношению к сравнению последовательных восприятий. При опытах оказывается, что обычно не наблюдается действительного представления, по крайней мере, одного из сравниваемых членов, а иногда и обоих. Сравнение происходит не на основании представления, а на основании особого рода «знания». Здесь мы подходим к третьему из намеченных нами выше вопросов, именно к вопросу о ненаглядном знании. В некоторых случаях наличность такого знания при сравнении сказывается особенно ясно. Так, при опытах со сравнением двух тонов Whipple отмечает, что у испытуемого исчез образ о первом тоне. Он мысленно воспроизвел в форме слуховых образов скалу тонов, и при этом у него получилось сознание тожества одного из воспроизведенных тонов с прежним искомым, благодаря чему последний был воспроизведен. Другой испытуемый сознавал, что представление прежнего тона было выше, чем самый тон. И несмотря на это неверное «представление», испытуемый, руководствуясь своим «знанием» о прежнем тоне, верно сравнивал его с новым. Особенно резко выступает такое знание при сравнении промежутков времени. Мы, безусловно, не «воспроизводим» прежний промежуток, а руководствуемся при сравнении непосредственным и в то же время ненаглядным знанием о нем. По поводу процессов сравнения мы должны еще отметить, что чувственное восприятие второго из сравниваемых членов еще не есть усмотрение отношения между ним и знаемым нами первым членом. Усмотрение отношения есть особого рода психическая функция, которая может присоединиться к восприятию второго члена. Если судить о таком случае с точки зрения наличности наглядных представлений, то происходит усмотрение как бы «одночленного отношения».

Что касается, затем, сравнения одновременно данных чувственных содержаний, то мы тоже можем прежде всего отметить, что усмотрение отношения между ними есть психическая функция, отличная от чувственного восприятия членов этого отношения. Усмотрение этого отношения может наступить без раздельного восприятия каждого из членов, сходство усматривается до выделения из него отдельных предметов, восприятие целого предшествует восприятию частей. Затем, даже если усмотрение отношения следует за восприятием членов, обычно наблюдается, что при одновременном восприятии двух объектов внимание обращено только на один из них, на другой существует только известного рода «интенция». И в этом случае, следовательно, в сущности имеет место усмотрение «одночленного отношения».

Такого рода усмотрение «одночленного отношения» часто наблюдается в жизни. Так, встречая в первый раз человека, мы иногда говорим – он на кого-то похож, но на кого – указать не можем. Смотря на изображенный на картине незнакомый нам пейзаж, говорим – «как естественно». Каждому, несомненно, приходилось испытывать сопровождаемое такими обстоятельствами «сознание знакомости». Последние случаи отличаются, однако, от приведенных нами раньше. В опытах со сравнением было ясное знание (по крайней мере, в большинстве случаев) о первом члене сравнения, хотя он и не представлялся в наглядной форме. Испытуемыми даже отмечается, что такого рода знание дает гораздо лучшие результаты, чем наглядное представление (стр. 55). Знание имелось налицо. Мы имеем в этих случаях ненаглядное, но действительное знание.

Мы полагаем, что и по отношению к категориальным синтезам возможно двоякого рода познание – с одной стороны, усмотрение их, с другой – знание о них. Сейчас, однако, не будем подробно разбирать этого вопроса. Такое же ненаглядное, но действительное знание может быть у нас и о самых сложных объектах – например, о философии Канта, о миросозерцании Ницше. К такому именно знанию, как нам кажется, сводится третий из установленных Бюлером типов мысли – тот, который он называл интенциею. По-видимому, именно этот установленный Бюлером тип мысли вызвал особенное недоумение со стороны его критиков. Так, Вундт