и
не-я, субъекта и объекта. «Я» есть простое формальное единство познаваемых явлений, познающий субъект, отнюдь не душа, не духовная субстанция. Равным образом, познаваемые феномены суть лишь представления – отнюдь не себе довлеющие сущности или вещи в себе. Духовная субстанция и телесная вещь в себе суть два фетиша, в сознании и в чувственном мире им ровно ничего не соответствует. Дело в том, что мы все познаем лишь в отношениях, и соотносительность субъекта и объекта есть первый тому пример. Но бессмысленность понятия абсолюта, вещи в себе еще более выяснится, если принять во внимание другой важный закон, присущий нашему сознанию – это закон числа. Ренувье особенно настаивает на его капитальном значении для теории познания. В мире явлений все подчинено закону числа, т. е. состоит из конечного числа элементов. Пространство и время не суть бесконечные данные. Все, что составляет наш мир-представление, доступно счету, и нельзя сказать, что этот счет мог бы дать в конечном итоге бесконечно большое число частей, ибо понятие бесконечно большого числа самопротиворечиво. Ведь такое число не может быть ни четным, ни нечетным, оно должно иметь квадрат, куб и т. п. В виду этого из кантовских антиномий приемлемы лишь тезисы, антитезисы ложны. Мир должен быть конечен в пространстве и времени и состоять из конечного числа элементов. Бесконечный в пространстве и времени мир материи и бесконечное число составляющих его элементов есть contradictio in adjecto. С утверждением закона числа рушится идол сверхчисленного абсолюта или вещи в себе. Но с разрушением этого подгнившего идола, оказывается, все остается на своих местах – в мире реальности не образовалось никакой пустоты. Пространство и время мыслятся нами, как непрерывности, но так обстоит дело лишь в абстракции. Пространственно-временный мир прерывен, состоит из определенного числа дискретных частей. Это обстоятельство имеет большое значение для разрешения третьей антиномии Канта. Царит ли в мире абсолютный детерминизм или могут быть события, возникающие спонтанно? Если мир сплошен, отвечает Ренувье, то все подчинено строжайшему детерминизму. «Вместе с plenum всякий процесс есть следование, череда, следствие, и мир сам себе предсуществует. Все теснится и задыхается в этой солидарности, в этом фундаментальном тожестве. Система прерывности возвращает миру простор, возможность дышать, обособленные существования, свободу». Если мир прерывен, в нем возможны перерывы, скачки в совершающихся процессах, свободное начинание новых рядов причинности. Нам скажут, быть может, что закон причинности необходимо вынуждает нас отвергнуть подобную точку зрения, но на это можно возразить, что закон причинности не заключает в себе (как это показал Юм) никакой логической необходимости, и при объяснении известного явления мы не всегда можем решить, всецело ли оно было обусловлено необходимыми антецедентами, или в его образовании участвовала и свободная активность. Кроме того, если мы предположим, что все в мире необходимо, то нам придется допустить, что до настоящего момента мира произошло бесконечно большое число событий, т. е. нарушить закон числа. Время точно так же прерывно, противное допущение привело бы нас к неразрешимым аргументам Зенона против движения, ибо конечная траектория движения должна была бы realiter, состоять из бесконечно большого числа частей, что невозможно. Но все акты во времени прерывны, обособлены. Бытие оказывается распыленным на конечное число элементов в пространстве и актов во времени.
II. Единое, абсолютное, вещь в себе, бесконечность, субстанция, необходимость – все это сменяется множественностью, отношениями, явлениями, конечными по числу, в которых нет царства абсолютной необходимости, но есть место и свободе. Таким рисуется мир для сознания, но единство этого мира – его логическая связность, обусловлены, прежде всего, тем, что сознанию присущи некоторые всеобщие и необходимые формы или категории – это те наиобщие свойства познания, которые делают возможным самый опыт. Мы видели, что нет субстанции, но лишь мир явлений, он образует закономерную картину и на место субстанции, вещи в себе, мы должны поставить понятие закона, функции. Мы все познаем в отношениях – вот исходный пункт для установления основных законов познаваемого мира, и первою основною категорией мысли является категория отношения. Познавать, значит, во-первых, различать, во-вторых, отожествлять – сочетанием этих двух процессов мы определяем в нашем сознании что бы то ни было. С этими процессами отожествления, различения и определения тесно связаны законы мышления (тожества, противоречия и исключенного третьего). Непроизводность каждой новой категории от предыдущей выражается в том, что она привносит с собою новый синтетический априорный акт мысли.
Вторую категорию составляет закон числа. Здесь «тезисом» является единство, «антитезисом» – неединство – множество, а синтезом – единство в множестве, т. е. целокупность. Пространство и время, которые Кант считал формами чувственности и обособлял от категорий как коренных понятий рассудка, Ренувье причисляет к категориям, видя в них лишь частный случай – отношения. Граница пространства есть точка, ее антитезисом является расстояние, а синтезом – протяжение, ибо всякое протяжение – линию, поверхность, объем можно построить из точки и расстояния. Подобным же образом временная длительность есть синтез мгновения как тезиса и промежутка (времени) как антитезиса. Длительность есть промежуток, ограниченный двумя мгновениями, как прямая линия – промежуток, ограниченный двумя точками. Категория качества заключает в себе два противоположных момента: различие (differentia) и род, которые в синтезе дают вид. С этою категорией связана вся система силлогистики, ее главным принципом является положение: заключающееся в содержимом заключается и в содержащем. Категория бывания весьма своеобразна. Как объяснить, что нечто становится иным? Скажем ли мы, что процесс изменения разложим на бесконечно большое число моментов бесконечно малых изменений, мы нарушим закон числа. Чтобы избегнуть этого, мы должны признать, что бывание слагается из ряда прерывных конечных по времени промежутков. Известное явление
