Сближение - [24]

По манере держать себя я понял, что собеседник примерно моего возраста, а значит, вряд ли передо мной офицер на действительной службе. Мы стояли рядом в неловком молчании еще несколько минут, а потом внезапно услышали команды машинного телеграфа [11] и почти тут же увидели сноп искр и дым из трубы. Снова застучал огромный двигатель, и знакомая вибрация пробежала по надпалубным сооружениям. Из кают-компании внизу раздались громкие ироничные возгласы, когда личный состав понял, что корабль тронулся с места. Наверное, они, как и я, испытывали безотчетное чувство безопасности, как будто движение могло уберечь нас. Пока мы стояли на месте, я не мог побороть страх, что целая стая немецких подлодок, наверное, мчится в нашем направлении, регулируя свои торпедные аппараты. Наш корабль был таким маленьким, перегруженным, с тонким корпусом и казался ужасно уязвимым, пока качался на поверхности неспокойного моря.

Мой собеседник, видимо, разделял мои чувства, поскольку, услышав возобновившийся стук двигателя, сказал:

– Вот так-то лучше. Скоро сойдем на берег. Даже если придется делать круг через Кале, это не так долго. Давайте спрячемся от ветра. Куда вы направляетесь, позвольте спросить?

– Я не могу сказать. Я при исполнении.

– Дайте подумать. Привлеченный штатский?

– Да. Я уполномочен называть себя тактическим консультантом.

– Прекрасно! И я! Наши миссии во Франции, по-видимому, схожи, разумеется, если не вдаваться в детали. Но придется держать рты на замке. Во благо, как говорится. Немецкие шпионы повсюду. Но полагаю, ничего страшного не произойдет, если мы представимся друг другу.

– Ну…

Теперь я стоял близко к нему, глаза привыкли к полуночной темноте, и я смог лучше рассмотреть собеседника. Он был ниже меня ростом, коренастый, а когда говорил, то покачивал головой в необычной, но привлекательной манере. Мы – два чужака, завязавших знакомство при неприятных обстоятельствах, но я чувствовал, что его происходящее забавляет и он не воспринимает серьезно ни меня, ни все вокруг. Хотя я помнил о предупреждении не болтать лишнего, но с трудом мог вообразить кого-то менее похожего на немецкого шпиона.

Мое представление на сцене в числе прочего включало и чтение мыслей, что требовало хорошего слуха и умения распознавать различные акценты английского языка. Этот человек говорил чисто, но где-то в гласных, в интонации слышались следы лондонского кокни, измененного классовым сознанием и влиянием высшего образования. Я представил, как он живет в благоустроенном пригороде Лондона или в процветающем городке где-то на юго-востоке страны. Интересная социальная смесь. Основываясь на таких вот обрывках интуитивных знаний, а в моем случае еще и на долгих годах практического наблюдения за незнакомцами, мы сформировали первые впечатления. В тот момент, когда вдалеке показались огни Гавра, я замерз, устал и ужасно проголодался. В подобном физическом состоянии, как часто оказывалось, мой мозг работает лучше всего. Я готов был скоротать остаток пути за умными разговорами. Мне хотелось понравиться собеседнику, поскольку я искал его компании.

После минутного размышления над его предложением представиться друг другу я произнес:

– Думаю, вы можете звать меня Том.

– Том! Рад знакомству!

Мы снова обменялись рукопожатиями.

– А вас как зовут?

– Позвольте подумать. Если хотите, то называйте меня… Берт.

Теперь рукопожатие стало крепче, чем раньше, более открытое дружбе. Том и Берт, Берт и Том. Два немолодых англичанина на корабле направляются на войну.

Мы остались стоять неподалеку от носа судна, частично защищенные от ветра. Примерно через десять минут корабль медленно заплыл между двумя большими стенами в порт. Мы почти не разговаривали, обоим не терпелось поскорее увидеть, где мы оказались. То и дело звонили судовые колокола, мотор несколько раз переменил тон. Кто-то на берегу крикнул что-то в сторону мостика, корабль издал пару гудков. Вскоре канаты, брошенные с судна, закрепили на причале, двигатель работал на холостом ходу, и после череды мягких медленных ударов в корпус корабль пришвартовался.

Мы услышали шум и оживление с палуб, расположенных ниже.

– Мне нужно забрать багаж, – произнес Берт через минуту. – Думаю, будет ужасная толчея, чтобы сесть на поезд. Полагаю, вы тоже путешествуете поездом?

– Да, у меня требование на перевозку первым классом.

– Как и у меня, – ответил Берт, – не думаю, что билеты первого класса чем-то отличаются от прочих в воинском эшелоне, но, возможно, у нас будут сидячие места.

Мы быстро и непринужденно договорились по возможности встретиться в вагоне первого класса того поезда, куда нас загрузят. На случай, если мы больше не увидимся, мы простились, пожелали друг другу хорошей поездки, а потом спустились в поисках нашего багажа на душные, зловонные и все еще задымленные нижние палубы.

2

Некоторое время спустя я сошел с корабля, пересек широкий причал и, изрядно потолкавшись, занял место в поезде. Я начал терять счет времени, казалось, уже целую ночь я терплю бесконечные задержки, усталость, шум, и при этом у меня постоянно мерзнут руки, лицо и ноги.