Сбежавшее лето - [2]

Тетя Элис издала какой-то смешной звук, нечто среднее между вдохом и выдохом.

— Мэри, раз ты, по-видимому, сыта, не будешь ли ты так любезна выйти из-за стола и некоторое время побыть наверху?—сказал дедушка.

Он говорил, как всегда, ласково и рассудительно. Словно Мэри не совершила и не сказала ничего дурного. Порой ей даже хотелось, чтобы он накричал на нее. А то чем лучше он с ней обращался, тем больше ее это злило.

Она слезла со стула и, не проронив ни слова, вышла из столовой, но затворив за собой дверь, тотчас остановилась послушать. Когда выходишь из комнаты, о тебе сейчас же начинают говорить, знала она.

— Я понимаю, папа, это все моя вина.

— Глупости, Элис!

— Нет, моя!—Тетя Элис говорила решительно, чуть даже возмущаясь. Она любила считать себя виновной, причем даже в таких вещах, какие никоим образом от нее не зависели, например, в плохой погоде или в том, что опаздывает поезд.— Я не в силах справиться с бедняжкой,—сказала она,— и виню в этом только себя.

— Я знаю. И совершенно напрасно.— Дедушка говорил непривычно резко.— Элис, дорогая, постарайся не волноваться. Помни, что, исходя из обстоятельств, Мэри никак не может быть легким ребенком. Но со временем она успокоится. В глубине души она очень хорошая девочка.

Скрипнув зубами, Мэри затопала вверх по лестнице. Хорошая девочка! Нет, плохая! Такая плохая, что ее ненавидят все, кроме дедушки, а он любит ее только потому, что устроен не так, как другие люди, и не умеет ненавидеть.

Мэри вошла в спальню и гневно уставилась на себя в зеркало.

— Я тоже тебя ненавижу,— вслух сказала она.— Свинья! — Приложив кулаки к щекам, она надавила пальцем на кончик носа с такой силой, что остались видны только дырки ноздрей.— А теперь ты и выглядишь как свинья! Страшная, уродливая свинья!

— Я бы этого не сказала. Только когда ты гримасничаешь, тогда да.

Мэри обернулась и увидела миссис Карвер, которая утром по средам и пятницам приходила помогать тете Элис по хозяйству. Это была маленькая, худенькая женщина с тонким бледным лицом, которое казалось еще тоньше и бледнее под шапкой торчащих во все стороны рыжих кудряшек.

— В чужую комнату, не постучав, не входят,— ехидно заметила Мэри.— Это невежливо.

— Только тебе и рассуждать о вежливости,— усмехнулась миссис Карвер, показав большие квадратные зубы, которые были так же велики для ее лица, как и шапка волос.— Я собиралась застелить твою постель. Но раз уж ты здесь, может, ты мне поможешь?

— Еще чего? Это ваша работа, вам за нее платят! — возмутилась Мэри, но тут же прикусила язык. Вот это уж настоящая грубость, а рыжеволосые люди, как известно, большой терпимостью не отличаются.

Но миссис Карвер не рассердилась.

— Верно,— согласилась она и принялась стелить постель.

Несмотря на свою худобу и маленький рост, она была сильной и ловкой и, как терьер, носилась по комнате, хватая одеяла и подбирая разбросанную одежду. Мэри, стоя у окна, наблюдала за ней. Когда все было прибрано, миссис Карвер сказала:

— Твоя тетя хочет заново перекрасить эту комнату. Какой цвет тебе больше нравится?

Мэри смотрела в окно и молчала.

—  Ты что? — спросила миссис Карвер.— Не можешь придумать? Хочешь в желтый? Тетя сказала, чтобы ты сама выбрала цвет.

—  Пусть красит хоть в черный, если ей нравится,— сказала Мэри.— Мне безразлично. Я тут долго не задержусь.

— Вот как?

—  Мама уехала отдыхать, а папа был вынужден отправиться по делу в Южную Америку,— принялась объяснять Мэри.— Он в Чили.

— Я знаю.— Лицо миссис Карвер приняло странное выражение, будто ей известно нечто такое, чего Мэри не знает.

«Какая противная эта миссис Карвер»,— решила она.

— Вы, наверное, и не представляете, где находится Чили?—спросила она.

— Почему же? Я когда-то ходила в школу.

И хотя миссис Карвер улыбнулась, Мэри почувствовала, что она начинает сердиться.

— В таком случае,— вскинула голову Мэри,— раз вам известно, где находится Чили, значит, вы знаете, как далеко это отсюда. Проезд туда стоит больших денег, поэтому папа не мог взять меня с собой, и мне пришлось приехать сюда и жить у этой глупой тети Элис. Но как только он вернется, он сразу же меня заберет.

Во время этой речи лицо миссис Карвер сморщилось и стало бледнее обычного, будто все его краски перешли в волосы.

— Будь ты моей дочкой, я бы не слишком спешила тебя забрать,— сказала она.

— Вот и хорошо, что я не ваша дочь! Мне было бы противно быть вашей дочкой! Противно иметь с вами что-либо общее!

Сердце у Мэри стучало так, что казалось, будто оно оборвалось и прыгает в груди. Она выбежала из спальни, метнулась в ванную и заперлась там. Она слышала, как миссис Карвер крутит ручку, а потом тихо зовет ее, словно не хочет, чтобы слышал кто-нибудь еще:

— Мэри, Мэри, милочка...

Но Мэри сидела на краю ванны и, не мигая, смотрела прямо перед собой. Спустя минуту миссис Карвер ушла.

Мэри встала и, глядя в зеркало, принялась строить гримасы самой себе до тех пор, пока не почувствовала себя лучше. Тогда она осторожно отперла дверь, на цыпочках прошла по площадке и спустилась вниз. Тетя Элис, напевая какую-то песню, крутилась в кухне. У нее был тонкий, дрожащий голос, который вибрировал на высоких нотах.