Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! - [59]

– А с чего бы это я должна слушать ваши приказы?

Он чуть ухмыльнулся.

– Может потому, что я ректор?

– Ваши обязанности, как ректора, начинаются и заканчиваются на учебном процессе и соблюдении учениками устава академии. Накладывать запрет на выход из комнаты, если такая санкция не предусмотрена уставом – не правомерно, – елейным голоском пропела я.

– Я уже подумываю о том, чтобы обратиться с ходатайством к королю и расширить свои полномочия, – признался Даринер мин Самитрэн.

– Попробуйте, – хмыкнула я. – Его Величество принимает по вопросам пересмотра законов в четверг с трех дня до шести вечера. Учитывая то, что не вы один такой умный, в очереди вам придется стоять где-то год плюс-минус два месяца. Сами вопросы рассматриваются от одного месяца до тех лет, если они имеет необычайную важность, ваш случай к этому разряду не относится. Значит, ходатайство будет обдумываться где-то три-четыре года. А учитывая то, что оно нарушает культ свободы личности, который в последнее время пропагандируют у нас в стране, я бы сказала, что ваше прошение не будет притворено в жизнь, – и я ослепительно улыбнулась.

Ректор же задумчиво на меня посмотрел.

– И где же ты интересно откопала такие сведения? Откуда ведьмочка из провинции знает тонкости рассмотрения прошений и разбирается в кодексах и уставах? – спросил он.

Я на секунду растерялась.

– Если я приехала из провинции – это не значит: настолько тупая, что не могу сложить два и два, – фыркнула я.

Он кивнул.

– Безусловно, но я бы сказал, что это немного иной уровень, который намного выше, чем школьная арифметика.

Я улыбнулась.

– Просто мне было интересно и я выписывала газеты и журналы, заказывала кодексы, все изучала. Самообразование – великая вещь, скажу я вам. Советую начать, вдруг поумнее станете! А то вы так теряетесь, когда я начинаю цитировать различные статьи... – ехидно сказал я.

– Двести тринадцатая статья гражданского кодекса гласит: любые намеки на умственную неполноценность личности, а также завуалированное оскорбление могут быть наказаны, если пострадавшая сторона обратиться в Местный суд. Степень наказания устанавливается судом, но не может быть тяжелее исправительных работ.

Мои брови тут же полетели вверх. «Полетели сквозь стрелы, под обстрелом и под огне-е-ем».

– Мать моя женщина! – удивленно произнесла я. – Да вы оказывается весьма образованный аморт!

– Не стоит говорить о том, чего не знаешь, – наставительно произнес он, правда, серьезность момента смазалась ухмылкой и тем, что он щелкнул меня по носу.

Я возмущенно посмотрела на него.

– Тоже самое могу сказать о вас!

Он пожал плечами, мол: век живи век учись – дураком помрешь. А я поняла, что задержалась здесь я туточки и надо валить мне домой.

– Ну, приятно было пообщаться, я это... пойду! – сказала я и с чувством выполненного долга, стала обходить ректора.

Кончик его хвоста прошелся по моей руке, вызывая табун мурашек, ощущение усилил ласковый голос: «До встречи, Мира».

Передернула плечами и помчалась к двери под смех одного вредного хвостатика!

Глава семнадцатая

Форму мне выдали на следующий же день, и я, пища от восторга, надела ее, особенно трепетно водружая на голову шляпу. Платье сидело на мне даже лучше предыдущего. Покрутившись у зеркала, довольная, пошла на занятия.

Как ни странно это признавать, но еще две недели прошли вполне гладко. Месяц был на удивление теплым, мы радовались последним теплым денечкам. Ректор на горизонте появлялся иногда, но как только я его засекала, тут же старалась смыться. План избегания все еще в силе, и не только у меня. Такое ощущение, что аморт просек направление моей деятельности и активно брыкается против такого произвола. Это меня просто выводило из себя! Какой он, однако, нехороший! Ответ от бабушки так и не приходил. Я уже стала подозревать ректора в том, что он нагло уворовал мое письмо, чтобы я не узнала ценнейшую информацию о его сущности. Но это все лирика... В общем, дни шли, жизнь била ключом.

У нас было практическое занятие по элементам воздушного пилотажа. Я сидела на земле, привалившись спиной к каменной стене академии, и поигрывала метелкой. Настроение по шкале паршивости было где-то на серединной отметке, в голове кишели разнообразные мысли, которые, не обременяя себя долгим присутствием, хаотично сменяли одна другую. Наконец, сосредоточилась на выдумывании новой «случайной встречи» Ады с ректором. Нужно, чтобы она под каким-нибудь предлогом пришла к нему домой и приготовила мясо, которое он любит. Потом у них должна завязаться милая беседа, заканчивающаяся в спальне (в идеале, конечно же). На самом деле было бы хорошо, если бы это неумеха хотя бы просто смогла попасть в дом к аморту, с его согласия, разумеется.

Тут меня отвлекли странные звуки, я подняла голову и увидела, как две моих ведьмочки стоят напротив друг друга, готовые наброситься.

М-да, Мира, ты теряешь сноровку! А еще напитываешься наивностью! Ну как можно было ожидать, что сей милый серпентарий, временно приостановил свое действие и сменил профиль, став цирком? Не-е-ет, мои змеюки просто так не сдаются!

– Ты, кошка драная!