Сберкнижка для умишка - [4]

«Безумное напряжение не приводит ни к чему хорошему». – Так говорили старые электрические пробки, которые проверили это на себе и новые автоматы защиты, которым особенно было свойственно чувство меры. Они так и говорили: «Чувство меры необходимо всем!»

«От высокого напряжения можно погнуться и сломаться», – говорил стул. – Могут так нагрузить, что начнут подкашиваться и разъезжаться ножки».

«Чрезмерное напряжение может привести к пожарам. Я против излишней горячности», – говорил шкаф. – Для долгой жизни температура должна быть всегда нормальной»

«Ни при каких обстоятельствах нельзя оставаться пустым». – Так говорил мой старый и мудрый чайник, когда спор заходил далеко. Он понимал, что в спорах нужно всегда искать компромиссы. Он понимал, что истина многогранна и нужно всегда находить консенсус. И тогда шкаф с ним соглашался и говорил: «Полнота – является показателем возможностей». И с этим соглашался бар, с алкоголем и с коробками конфет, полки, шкафчики и тумбочки.

Эти рассуждения слышали другие вещи и тоже, мудрствуя, выдавали афоризмы и спорили.

«Развлекайся со мной!» – говорил мой телевизор. И еще он мне говорил: «Я тебе покажу стриптиз всей страны…» На это я ему часто говорил: «Такое мог бы и не показывать».

«Да, – говорил холодильник, соглашаясь со шкафом, – без открытий жить нельзя. Но я скажу больше. «Чтобы иметь хороший стул, нужно иметь хороший холодильник», – так толковал холодильник, посматривая на кухонные стулья, давая понять, что речь идет не совсем о них.

«Чтобы иметь хороший стул нужно иметь хороший стол», – хвастливо говорил кухонный стол.

«Без стула стол не нужен, – утверждал веско кухонный стул. – «Кушать стоя, на ходу плохой тон. Это скверно влияет на процесс пищеварения». И еще он добавлял: «Между положениями лежа и стоя есть только одно промежуточное несуетное положение, которое нормально обеспечивает только стул».

«Чтобы иметь хороший стол, нужно иметь хорошую зарплату». – Так философски заявлял мой кошелек. Мой карман, в котором лежал кошелек и карманные деньги, амбициозно утверждал: «Чтобы иметь хорошую зарплату, нужно ее иметь». И еще добавлял: «Чрезмерность может навредить только неумным». Кошелек часто цитировал чайник: «Ни при каких обстоятельствах нельзя оставаться пустым». И еще он со знанием дела утверждал: «Опустошение ведет к деградации». Он ненавидел пустоту. Для него это был настоящий кризис. Поэтому он утверждал: «Нельзя допускать запустения». И потом добавлял: «Без денег современной динамичной жизни нет».

Заначка, которая никак не хотела идти ни в кошелек, ни в карман, говорила: «Отдельность – удел избранных».

Мои накопления, припрятанные в верхнем ящике рабочего стола, говорили тихо, чтобы никто не узнал, где они спрятаны: «Учитесь довольствоваться малым и будете жить долго и счастливо». Еще они говорили: «Надо соизмерять свои желания со своими возможностями».

На это полненький кошелек с крутыми гладкими боками самодовольно отвечал: «Тот, кто себя ограничивает, уже ограниченный». Карман говорил: «Не нужно копить. Ведь накопленное могут украсть».

Их слушала, иронично посмеиваясь, входная дверь моей квартиры, которая говорила: «Хочешь, чтобы у тебя ничего не украли, ничего не имей. В противном случае – будь готов».

Я не спорил ни с кошельком, ни с заначкой, ни с карманом, ни с входными дверями, потому что пользовался и тем, и другим, и третьим, и четвертым.

«Нужно всегда и при любых обстоятельствах быть на высоте». – Так заявляла моя шляпа. Она всегда занимала место наверху. Однажды она упала на пол и стала просить: «Возьмите меня на поруки. Я прошу, чтобы кто-нибудь поручился за меня. Я еще могу быть полезна!» Тогда я ее поднял и положил снова на верхнюю полку. И она сказала: «Не нужно так низко падать. Это не для приличных вещей». Тогда кепка, которой я пользовался чаще, сказала: «Хорошо, когда тебя есть, кому поднять». И еще она сказала: «Помощь очень важна!» С ней соглашался брючный ремень, который утверждал: «Без поддержки жить нельзя». И как он был прав! С ним соглашались и мои подтяжки, которые висели в шкафу. Я их любил, но мало ими пользовался.

«Мы за чистоту отношений», – кричали снизу мои ботинки. Они всегда были грязными, и поэтому я называл их маленькими хрюшками. Они постоянно всем своим видом просили, чтобы их помыли. Я же часто призывал их к самостоятельности. Только жена им сочувствовала. Она брала ботинки в руки и несла к раковине. Раковина их просто ненавидела. Она упрекала их в неразборчивости при выборе маршрута движения и сомнительных похождениях. «Без грязи вы никак не можете», – выговаривала она им.

«Я тоже за чистоту отношений», – говорил коврик при входе, который выполнял функции швейцара. «Домашний уют начинается с меня», – утверждал он. Коврик очень любил рассказывать о себе. «Я должен был родиться для ласк и нежностей», – говорил он. – Из меня мог получиться большой роскошный ковер. Но тогда не хватило шерсти. Теперь он часто вздыхал: «Нет, так жить нельзя», – иногда вздыхал он и всем своим видом просил вытирать об него ботинки.

«Помни, тебя всегда ждут дома». – Так говорили мои домашние тапочки, стоявшие рядом с ковриком. Они дружили с ковриком и говорили: