Сберегите цветы полевые - [14]

                                                   полку|

С песен какой капитал?!

Братья корили, наверно, напрасно

И наставляли, как жить.

Мне и поныне мечтается красно —

Песню сложить.

«Тишина на отцовском подворье…»

Тишина на отцовском подворье —

Даже оторопь душу берет,

Поразлилось крапивное море,

Затопило с весны огород.

У дверей лопушатся бурьяны,

На окошках из досок кресты.

И не только в луга и поляны

Пробрались, словно тати, кусты,

Незаметно опутали сердце,

Словно плети,

                     секут по глазам.

Никуда от ответа не деться:

И судья,

          и ответчик —

                               я сам.

Не с того ль тяжелеют туманы,

Тишина загустела водой?

На гумне воронье,

                           как смутьяны,

Все грозятся картаво бедой.

Не кого-то,

              себя виноватю,

Что стою на подворье пустом…

Поглядел бы на полюшко батя…

Даже страшно подумать о том.

На березах —

                   зари угасанье,

Догорает озерная гладь…

Нам достанет любви и желанья

Все понять и душою принять.

УТВЕРЖДЕНИЕ

Целый месяц донимали деда —

Сам директор прикатил в страду.

Но одним кончалася беседа:

— Хоть убейте,

                      хутор не сведу!

И не свел.

Красуются зароды

Словно крепость посреди лужка.

Ходит старый, будто воевода,

Утверждая мудрость мужика.

Да не разговором,

Крепким потом:

За неделю —

                  и рубаха с плеч.

Мудрость-то крестьянская —

                                             работа,

Да такая —

               что ни сесть, ни лечь.

Деду в радость —

                          сытая скотина,

Над цветущим колосом —

                                        заря,

И скирда пшеницы у овина.

С плеч рубаха сыпалась не зря.

Детям, внукам —

                         на века раздолья

И, конечно, всяческих забот.

Главное,

           чтоб не скудело поле.

По зиме старик, готовит колья,

Чтобы летом обновить зарод.

Тракторист — насмешник белозубый —

К деду завернет на перекур.

— Я теперь к тебе заместо клуба, —

Скалится совхозной балагур.

И, хватив, как смерти, самосада,

Заведет душевный разговор:

— Деревеньки трогать бы не надо —

Для земли-то вон какой разор!

Дед обронит скупо:

— Судишь верно.

Прут кусты в пожня, как лешаки. —

И слова мужицкие, как зерна,

На сердце —

                 с заботливой руки.

И не перекур —

                      политбеседа,

Разговор на совесть —

                                  не за страх.

Не соврем себе, покуда деды

Здравствуют в российских хуторах.

ЗАВЕЩАННОЕ

Укатилось, расплавилось солнышко —

На стерне золотится стезя.

На упавшее во поле зернышко

Не откликнуться сердцу нельзя.

Земно кланяться найдену колосу —

Как заблудшую душу спасать.

Я прислушаюсь к доброму голосу,

Что во поле оставила мать.

И постигну давно позабытое,

Обретенное в самом простом.

Помолчу на меже под ракитою

И замру, как над белым листом.

Уступая желанной усталости,

Буду слушать, как песню, хлеба.

Не утрачу завещанной малости —

Да восполнится полем судьба!

Это зерна мои неприметные

Излучают малинову звень.

И рождаются думы ответные

И заботы на завтрашний день.

«До войны задолго было…»

До войны задолго было,

Да быльем не поросло:

Воду мы с отцом возили

На покосы за село.

На возу — полны бочонки,

Ублаженье для косцов.

Серый ёкал селезенкой

По дороге меж овсов.

Вдруг «фордзон» пыхтит

                                   навстречу —

Взвился Серый на дыбы.

Я — с телеги —

Больше нечем

Заслониться от судьбы.

Велики глаза у страха —

До сих пор себя казню.

А отец сорвал рубаху —

И на голову коню.

Тот «фордзон» прогрохал лихо,

Скрылся в дымке давних лет…

Нынче чуткая лосиха

Выйдет к трактору на свет.

Да и сам я на колесах —

На отменных «Жигулях».

Но спешу не к сенокосу,

По дороге той пыля.

Заглядев вдали возницу,

«Жигули» приторможу.

И коня, как чудо-птицу,

Долгим взглядом провожу.

Но как будто бы досада

Шевельнется вдруг во мне:

Нет, дорогу мерить надо,

Чтобы в ней была отрада,

Иль пешком,

Иль на коне.

В ЗАЩИТУ КОНЕЙ

Везут машинами коней,

Как будто прошлое державы…

И думы —

             на дыбы по праву —

Все о России,

                   все о ней.

Куда везут,

любому ясно, —

Каурых,

         рыжих,

                   вороных…

Заката хмарь лилово-красной

Попоной кинута на них.

Горит закат…

А думы круто —

В века, как будто в облака.

Иные видятся маршруты

И битюга,

             и рысака.

Мужик не то чтобы берег —

На справного коня

                            молился.

Конем и в сказках он дивился —

Товарищем любых дорог.

Дошли заботы до меня,

Вручив крестьянское наследство.

И вот — пишу,

Иного средства

Не знаю,

          как сберечь коня.

БРАТУ

Мне житье братана нравится —

Стал он крепким мужиком.

У него жена —

                     красавица,

Словно терем, новый дом.

По плечу братану разное:

И пахать, и убирать,

Он работает,

                  как празднует,

И жена ему под стать.

Сколько лет из русских кряжевых

Сортовые нянчил льны!

Не жалея сил,

                   выхаживал

Гордость псковской стороны.

Расцветая,

              в пояс клонится

Бирюзовая волна.

И течет, ликует звонница

Удивительного льна.

«Голубая июньская чаша…»

Голубая июньская чаша

Опрокинулась гулко в луга…

День ото дня становится слаще

На болоте густая куга.

За болотом

               не то чтоб стеною,

Но отрадно вздымается рожь,

Подымается правдой земною,