Сайонара, Гангстеры - [17]
Незадолго до того, как Пашуканис был расстрелян, он послал Верховному Суду список вопросов.
(1) Хотелось бы заранее узнать точную дату и час исполнения моего приговора. Распространилась практика присылки уведомлений после приведения приговора в исполнение. Как я уже сообщал, в судебных органах царит расхлябанность.
(2) По какой конкретно статье уголовного кодекса мне вынесен приговор? И есть ли вообще такая статья в уголовном кодексе? Только не пытайтесь провести меня на этот раз. Я сам написал половину уголовного кодекса, как вам известно.
(3) Еще один вопрос, имеющий непосредственное ко мне отношение: слышал, что на процессе Пятакова судьей, обвинителем и защитником выступало одно и то же лицо. Если то же повторится и со мной, не соблаговолите ли распорядиться, чтобы этот субъект хотя бы надевал маску или приклеивал бороду, усы или бакенбарды и вообще как-то трансформировал внешность, меняя роли? Окажите хотя бы минимальное уважение фундаментальным процедурам закона.
(4) Я только что получил копию обвинительного акта. Однако дата, с которой, полагаю, начался мой тайный сговор с контрреволюционерами, идет более поздним числом, чем дата начала моего взятия под стражу. Или это тюрьма Белой Армии? Не пеняйте же, когда сами окажетесь под стражей все, вплоть до Комиссара Юстиции.
(5) С прискорбием вынужден констатировать, что назначенный мне прокурор оказался полностью некомпетентен. Подобный болван, превративший процесс в балаган, сам заслуживает строжайшего наказания. Не будет ли лучше поручить мне вести процесс самому, где я готов выступить собственным обвинителем, не посрамив при этом чести юриста? Уверен, у меня не дрогнет рука довести дело до обвинительного вердикта.
Согласно Пашуканису, факт, что все камеры заключения одинакового размера, ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ОСНОВАН НА СТОИМОСТИ ИХ КОНСТРУИРОВАНИЯ.
Настал день исполнения приговора.
Красноармеец, повязавший на глаза Пашуканису черную повязку, обратился к нему во время данной процедуры с вопросом:
— Евгений Брониславович, что скажете насчет последней статьи «Три приветствия товарищу Сталину»?
— Вы что — идиот? — ответил ему Пашуканис.
Пашуканис отвел голову в сторону в момент, когда прозвучал выстрел, так что пуля пробила висок.
Вот какой величины наша классная комната. Надеюсь, что я объяснился.
9
В кабинете висит доска Вообще-то у нас есть даже мел. Слово «мел» вызывает ассоциацию со словом «белый». У нас же есть и белый, и красный, желтый, синий, зеленый, розовый мелки и даже мел цвета берлинской лазури.
Когда я писал «Озарения» Рембо на доске, я выбрал кремово-желтый.
Для «Песни ветра» Хаусмена — травянисто-зеленый.
Мелок кофейного цвета я взял для опуса Тракля. Это была идея Книги Песен, она мне ее подсказала.
Строки Тракля, написанные желтым мелом, начинают терять сходство с ним самим и его стилем. Его стихи ненавязчивы; кажется, они просто ускользают.
Стихи Рильке единственные не работают ни в каком цвете. Его произведения относятся к тому разряду вещей, что не поддаются написанию на доске.
10
Еще имеются стулья и парты. Маленькие деревянные стульчики и небольшие парты.
Располагаются они подобным образом:
Окон нет.
Сейчас, рисуя это, вспомнил, что был и столик, на который я ставил термос, книжки и прочую дребедень.
11
Мой термос с горячим кофе стоял на этом столике. Обычно я притаскивал и книжки, но теперь у меня не осталось ни одной.
Только этот термос с кофе.
Это купаж сортов «мокко» и «апельсиновый цвет» в равном количестве, после чего добавляется буквально капля коста-риканского кофе. Рецепт Книги Песен.
Я пью кофе в ожидании прибытия учеников.
12
Да, чуть не забыл еще об одной важной детали.
По соседству с нами живет вампир.
13
Очень тихо живет. Сосед он отнюдь не шумный.
Но стоит приложить ухо к доске, и можно услышать — правда, совсем тихо, — как он напевает за бетонной стеной.
Голос настолько тих, что я не могу разобрать, о чем его песня.
Никто еще не видел этого вампира, мы даже точно не знали, как проникнуть в соседнее помещение. Ведь все помещения на втором цокольном этаже, не считая классной комнаты, где я сижу, замурованы.
Похоже, вампир тих и самосозерцателен, как буддийский монах.
Он еле слышно крадется, прогуливаясь по цементному полу в замурованном пространстве, либо поскрипывает креслом-качалкой.
Иногда вампир заходит в санузел, как и прочие смертные.
И тогда можно расслышать, если не помешают посторонние звуки с улицы, как вампир спускает воду в туалете. Даже не нужно прижимать ухо к доске.
Как только одна вода сливается, другая начинает журчать, постанывая в трубах и наполняя бачок.
Там что-то не в порядке с сантехникой:
«Хлюп-хлюп, хлямп-хляп, хляп-хлип, глумп-гломп».
Как будто за стенкой сосут чью-то кровь.
Когда трубы вампира начинают хлюпать во время занятий, мы с учениками замираем, вслушиваясь.
Сейчас я стою, прислонясь ухом к доске, снова гадая, что это за песня, которую постоянно напевает вампир.
Мне кажется — или, может, мнится? — что это слова «Ну кто же боится вампира?»
14
Моя система преподавания была не совсем обычной. То есть я вовсе и не преподавал — в смысле, не занимался передачей информации.
