Сайонара - [2]

Первым посетителем сегодня был господин Ямамото, глава фирмы, офис которой располагался в небоскребе Умеда-Скай. Вместе с приятелями он уселся за столик рядом с автоматом по продаже сигарет и принялся крутить шеей, выглядывая меня. Когда-то господин Ямамото подарил мне сумку от Гуччи: темно-красная кожа, золотая застежка, которая защелкивалась с восхитительным щелчком. Мне пришлось отдать ее Кате, потому что Юдзи терпеть не может, когда я беру подарки от клиентов. Сумка была наградой за то, что я постоянно подыгрывала ему водном бесконечном спектакле. Хотя господин Ямамото знал английский весьма поверхностно, ему нравилось поражать коллег по бизнесу своей языковой эрудицией. И на сей раз он подозвал меня, представил друзьям, и мы принялись болтать.

– Мэри, в твоей стране есть суши?

– Есть, в японских ресторанах и иногда в супермаркетах.

– Вот как! А в твоей стране зима холоднее или теплее?

– Такая же, наверное.

И прочее в том же духе. Все это время друзья господина Ямамото восхищенно цокали языками и восклицали: «Ай да Ямамото-сан! Как он хорошо говорит по-английски!» Ямамото всегда приходил с новыми зрителями, поэтому никто из них даже не догадывался, что мы, как заведенные, повторяем всякий раз одно и то же. Сегодня я разлила мартини, и мы снова отыграли перед восхищенными зрителями нашу пьесу. Впрочем, на сей раз Ямамото во внезапном порыве вдохновения заменил суши на «лифт». Он победно хрустел оливкой и выглядел страшно довольным собой. Под конец Ямамото сунул мне банкноту в тысячу йен и шепнул, чтобы я не делилась с другими девушками.

Когда я рассказала подруге в Лондоне, чем занимаюсь в Японии, она не поверила. Подруга считала, что хостесса – девушка, развлекающая посетителей в баре, – всего лишь вежливое обозначение проститутки или чего-то в этом роде. Пришлось объяснять, как далеко от истины подобное представление. Бизнесмены и служащие корпораций обращаются к хостессе не ради секса, а ради сексуальной харизмы. В основном наши клиенты – пожилые мужчины, переживающие кризис среднего возраста. В своих корпорациях они пользуются уважением и обладают немалым весом, но все это нисколько не делает их привлекательными в глазах молоденьких девушек на улицах. Наша работа заключается в том, чтобы просто сидеть рядом с клиентами, изображать заинтересованность и смеяться над их шутками. Иначе говоря, создавать впечатление, что они снова привлекательны и интересны противоположному полу. Чем сильнее тебе удастся потрафить их самомнению, тем более щедрыми окажутся чаевые. Как любит повторять в особенно прибыльные дни Мама-сан: «Лестью и свинью загонишь на дерево».

Впрочем, одной только лести недостаточно – работа забирала массу энергии, а лицевые мускулы иногда болезненно стягивало от постоянных улыбочек. Иной раз от собственного жеманства меня просто тошнило. Впрочем, какие бы мысли ни посещали меня в такие минуты, деньги возвращали все на круги своя. Я получала в хостесс-баре раза втрое больше, чем могла бы заработать преподаванием в каком-нибудь летнем спортивном лагере с изучением английского языка. Я откладывала деньги на путешествие по Азии. Пока моих сбережений не хватает, но месяца через три я непременно наберу нужную сумму. Юдзи не верил, что я могу покинуть его. Впрочем, как и я. Вспоминая, что моя любовь к путешествиям может разлучить нас, мы сжимали объятия еще крепче. И все же что-то как будто гнало меня вперед и вперед. Я предлагала Юдзи поехать со мной, однако ему требовалось время, чтобы принять решение. Мы обязательно придумаем что-нибудь. Мы так безумно любим друг друга!

Я никогда не встречала парней подобных Юдзи. Он настолько деятелен и быстр, что ему просто некогда раздумывать и переживать. Именно это я и любила в нем больше всего. К тому же он так хорош собой, что иногда мне больно смотреть на него. Юдзи говорил, что еще недостаточно стар, чтобы задумываться о службе в какой-нибудь корпорации. Он работал на группировку якудзы, что контролировала район Синсайбаси: развозил наркотики, выбивал долги. Пусть чертовски рискованно, но разве лучше сложить голову на алтарь какой-нибудь корпорации? Меня всегда привлекали рассказы о криминальных разборках, но Юдзи редко говорил о работе. Гораздо больше я узнавала от коллег из бара – девушек, которые встречались с приятелями Юдзи. Я слушала истории о предателях, которым отрезают уши, о бамбуковых палочках, загоняемых под ногти, о главарях конкурирующих группировок, перерезанных напополам самурайским мечом. Юдзи только усмехался в тарелку с лапшой и называл моих подружек легковерными выдумщицами. Может быть, все это не более чем миф, но байки из жизни якудзы заставляли мое сердце биться чаше.

Отсюда Англия казалась невообразимо далекой, да и к тому времени я успела порастерять прошлые связи. Мать со своим приятелем сбежала в Испанию, когда я заканчивала шестой класс (я не особенно возражала – он слишком часто пускал в ход кулаки, а она всегда была на его стороне). Университетские друзья стали адвокатами и бухгалтерами, окончательно увязнув в однообразии серых будней. А вот я никак не хотела взрослеть и вовсе не стремилась вернуться домой, чтобы пополнить ряды адвокатов и бухгалтеров. Мне нравилось думать, что я смогу вечно скитаться по миру и никому не быть обязанной.