Саята. Заря иных богов - [9]

  - Нет у ней времени, про мою никчёмную душу суетиться, - ответила Липа, и - мне послышалась, - будто всхлипнула.

  - Не по порядкам это, - я покачала головой, но сделать ничего не могла - в чужой дом со своими правилами лезть - не дело, - Михай, - я кивнула на солнце, что уже за горизонтом спряталось.

  - Нам пора, - он виновато посмотрел на Липу, - прощай, да не поминай лихом.

  Липа подняла заплаканное лицо и поклонилась в ответ.

  - Всегда рады будем видеть вас у себя в гостях.

  - Жалко мне её, - Михай шёл, опустив голову.

  - И мне жалко, да не наши тут с тобой порядки, чтобы что-то менять.

  - Засидится в девках, кому от того польза? - не унимался следопыт.

  - Ты, гляжу, из девок её выводить собрался? - улыбнулась я, - устроится её судьба и без тебя. К тому же сейчас ты безродный, и ей от того лучше не станет.

  - Почему ж я безродный? - удивился Михай, - я ж внук старосты! Первый парень на деревне!

  - Был, - я невесело усмехнулась, - пока из дома не ушёл.

  - Как же так? - опешил Михай, - И что ж теперь?

  Он остановился.

  - И не вернуться мне больше в семью?

  - А примут тебя, после ухода-то? - вопросом на вопрос ответила я.

  - А ей того знать не надобно! - нашёлся следопыт.

  Я покачала головой, но говорить ничего не стала. Знала, что храбрится он сейчас. Не привык ещё к безродности. А впереди нас толпа собиралась весёлая. Кто-то песню тянул, а кто на балалайке подыгрывал.

  - Свадьба, что ли? - я присмотрелась. И впрямь, никак - свадьба! - Невесту с женихом уложили, - пояснила Михаю, - теперь родня до утра гулять будет.

  - Фома! Хватит яйца высиживать! Айда к нам! - звонко крикнул молодой парень, одетый в богатые одежды.

  - Оставь меня, не слышал что ли - нога болит, - устало, но всё так же упорно (и, похоже, не в первый раз) повторил тот, кого назвали Фомой.

  - Здоровья и долголетья этому семейству, - поклонилась людям и хотела, было, пройти дальше, как тот молодой перекрыл мне дорогу.

  - Не уходи, красавица, отпразднуй с нами!

  - Не могу я, люди добрые, должны мы с братом до ночи домой вернуться, - откланялась я, пытаясь пройти мимо.

  - Довезу тебя до дома, милая, гляди какой у меня жеребец, - юноша указал на конюшню.

  - И впрямь, красивый, - я постаралась скрыть улыбку. Жеребец был самый простой.

  И любят же мужчины своими лошадьми хвастаться! Знали бы они, какие кони были там, откуда я родом...

  - Что красивый? Быстрый, как молния! - принялся расхваливать молодец.

  - Верю я тебе, да идти мне нужно, - я попыталась вырваться, но вдруг услышала знакомый голос.

  - Это не та ли, Фома?

  - Михай, уходить нам надо, - зашептала братцу на ухо.

  - Что случилось?

  - Мы с тобой вчера на добрых людей наткнулись... когда ты по лесу в буром меху шатался...

  - Это не те ли охотники? - переспросил Михай.

  - А ты как помнишь? - я удивилась.

  - Не помню. Следы на подступах к деревне были странные. Обутки, вроде, охотничьи, да шли как-то странно... не то пьяные?

  - А ты что же мне не сказал? - я еле сдержалась, пытаясь вырваться из толпы празднующих.

  - Так что ж я, знал, что ли? - так же тихо отвечал Михай.

  - Михай, этих охотников я уложила, когда они в тебя стрелу воткнули, - почти беззвучно выругалась я.

  Тот ничего не ответил, лишь скорости прибавил.

  - Куда ж ты, красивая? - возмутился молодец.

  - Эй, остановите её! Она это! - закричали им в след другой голос, когда до края деревни было рукой подать.

  - Плохо дело, - я и не думала останавливаться.

  - Да с чего ты взял, что она-то? - заспорил другой голос.

  - Да что ж я, не признал бы? Эй! Путница! Ты по что добрых людей, которые к тебе с помощью идут, обижаешь?

  После таких слов нельзя было идти дальше. Я развернулась и крикнула:

  - Не знаю я, отец, про что речь ведёшь, да мы с братом торопимся.

  - Признал я тебя, колдовка ты! Меня на двадцать локтей откинула!

  - Не могу я врать, Михай, - я прикусила губу. Закон для всех хранителей силы был непреложным.

  - Не ври, - ответил тот, - расскажи о том, кто я.

  - Чтоб с тебя, живого, шкуру содрали?

  - Ты уверен, Фома? - спросил тот молодец, что жеребцом хвастался.

  - Да чтоб я тут же сквозь землю провалился! - сплюнул тот.

  Толпа неуверенно качнулась.

  - Колдовка? А чего с мальчишкой ходит?

  - Так околдовала!

  - Для своих дел недобрых использовать будет! - завопил совсем пьяный дед и упал в канаву. Толпа рассмеялась, но на меня уже недобро поглядывала.

  - Они ж сейчас на нас пойдут, пьянь рваная! - разозлился Михай, в котором тут же проснулись все домашние привычки.

  - Да вот в том-то и беда, что не рваная, - я покачала головой.

  Первый камень не долетел локтей пять.

  - Бежать нельзя - что скажут, когда узнают, кто я?

  - А почему сейчас не скажешь? - удивился Михай, уворачиваясь от второго камня.

  - А ты поди, объясни пьяному, что земля круглая, - я напряженно усмехнулась, продолжая отступать.

  - Сжечь её, окаянную! - заорала баба.

  - И почему им всем так сжигать нравится? - искренне возмутилась я.

  - Зрелищ подавай, темнота окаянная! - не на шутку вскипел следопыт.

  - Ну-ну, успокойся, Михай, кто знает, что...

  Но я не успела договорить. Камень, лихой рукой брошенный, в плечо Михаю пришелся, и кинулся он на толпу, медведем тут же обернувшись.