Савва Мамонтов - [35]

Диалог повторился:

— Васнецов.

— Как, тот самый Васнецов, которого выгнали из Академии?

— Нет, тот, который сам ушел.

Прошло еще недолгое время, и Уваров в третий раз задал Прахову тот же вопрос:

— Ваше сиятельство, — возмутился Прахов, — я уже два раза имел честь ответить вам на этот вопрос. И сейчас, как первые два раза, повторяю: Васнецов.

Таким образом, в 1883 году Васнецов получил заказ на панно «Каменный век».

Зима ушла на изучение материала. Археологи Анучин и Сизов предоставили Васнецову имеющиеся в их распоряжении археологические находки каменного века, и очень скоро художник стал ориентироваться в быте далекого прошлого не хуже археологов и историков, а иногда, когда на помощь приходило художественное чутье, Васнецов даже подсказывал ученым то, чего они не могли постичь при помощи рационального мышления и знаний.

Работа над полотном, не очень широким, но длиной превосходившим все прежние васнецовские полотна, началась в Абрамцеве. Но даже в достроенном в 1882 году «Яшкином доме» не сумел Васнецов вместить весь холст. Пришлось делать его составным.

Весь фриз должен был представлять довольно сложную композицию, призванную вместить в картину все характерное для быта каменного века. Но панно Васнецова были настолько искусно выполнены, что сцена представлялась вполне натуральной.

Огромную свою картину Васнецов писал весь 1883 год, в 1884 году снова работал над ней все лето в «Яшкином доме», но и после этого ее еще нельзя было считать оконченной настолько, чтобы перевезти в Москву. Пришлось Васнецову вместе с братом Аполлинарием осенью переносить полотна на палках из «Яшкина дома» в главный дом усадьбы, который отапливался, а потом уже подсохшие полотна перевозить в Москву, где работа была закончена. Весной 1885 года панно перевезли в Исторический музей и поместили в круглом зале. Здесь Васнецову оставалось еще записать места стыков да кое-что подправить с учетом освещения зала, где огромному фризу предстояло отныне находиться. Пока Васнецов работал на лесах, то и дело приходили члены строительного комитета и сам Уваров, но никто не решался высказать свое мнение. Очень уж было все ново, загадочно ново. Уваров так и не узнал, хорошо ли то, что написано Васнецовым, ибо умер до открытия музея. Музей открывала дворцовая комиссия, возглавляемая царем. Васнецов, облаченный во фрак, должен был присутствовать в зале, чтобы дать, в случае надобности, объяснения августейшим особам. Но скромная фигура художника потерялась среди торжественно облаченных сановников и суетящихся распорядителей.

Александру III картина понравилась, и он заявил об этом во всеуслышание, как единственный, кто имеет право без обиняков высказывать здесь свое суждение.

— А где же автор этого замечательного произведения?

Замечательного?! Устроители заметались по залу, вытащили на середину автора. Царь пошел ему навстречу, пожал руку, вспомнил даже, что во время посещения им Парижа он был в мастерской Васнецова и ему понравились тогда «Акробаты».

Спектакль был окончен. Но будущее Васнецова теперь уже твердо определилось. Устроители подходили к нему, наперебой поздравляли с замечательным — да, да, замечательным — художественным произведением и, конечно же, со монаршей милостью, без которой и успеха-то не было бы и неизвестно было бы замечательным произведение «Каменный век» или нет…

Конечно, живя летом 1883 и 1884 годов в «Яшкином доме», Васнецов работал не только над «Каменным веком».

В 1883 году выстроена была по его проекту беседка. Вжившись к стиль давно ушедших эпох, Васнецов сделал проект в виде некоего дохристианского еще славянского капища.

Беседка выглядела такой сказочной, что получила наименование «Избушки на курьих ножках». Под этим названием существует она до сего дня.

В мае 1883 года в Абрамцево приехал Антокольский, и Савва Иванович, воспользовавшись его пребыванием, энергично принялся за лепку. 15 мая, в день коронации нового царя, мальчики уехали с гувернером Тоньоном в Москву, а Савва Иванович, наслаждаясь покоем, наступившим в Абрамцеве, начал лепить с Антокольского барельеф.

Серов и Васнецов сделали карандашные портреты Антокольского. Васнецов, кроме того, написал еще портрет Антокольского маслом. Написал он тем же летом портрет Татьяны Анатольевны Мамонтовой. Не отставал от него и Серов, карандаш которого буквально не знал в то лето покоя, а альбом не закрывался. И недаром в «Летописи» Савва Иванович записывает: «В начале июня явился Валентин Серов и до сего дня пребывает, обольщая всех своими разнообразными талантами»^[51]. Рисунков, сделанных Серовым в летние месяцы 1884 года в Абрамцеве, не счесть.

Этим же летом Васнецов написал для абрамцевской церкви небольшой образок, выросший впоследствии в одно из значительных его творений: центральный образ Владимирского собора в Киеве — богоматерь с младенцем на руках на фоне ярко-голубого неба. Рассказывая Адриану Викторовичу Прахову о том, как возник замысел этого образа, Васнецов говорил: «Вспомнил, как однажды весной Александра Владимировна^[52] вынесла в первый раз на воздух Мишу, еще младенца, и он, увидав плывущие по голубому небу облачка и летающих птичек, от радости всплеснул обеими ручонками, точно хотел захватить, прижать к своему сердцу все, что увидел в первый раз в своей жизни!.. Вот тут и представилось ясно, что так надо сделать. Ведь так просто никто еще не писал! А потом припомнилось, что когда-то давно писал на эту тему маленький образ и подарил его Елизавете Григорьевне, а она поставила в абрамцевскую церковь». Воспоминание это, записанное сыном Прахова, кончается словами: «Утром послал телеграмму».