Саур-Могила. Военные дневники (сборник) - [56]

31 августа Плен

Очень тяжело было заставить себя описать этот день. Старался не сильно себя обелять. Просто попытался вытащить из памяти, что мог. Особенно диалоги. И попытался объяснить, что двигало мной внутри, в том или ином случае, при произнесении той или иной фразы… не судите строго.

Три-четыре часа сна. От промозглого ночного холода спасала солома. Просыпался для того, чтобы подпихнуть её ещё, заткнуть дыру, в которую проникал холод. Пятьдесят оттенков холода. Как у Фореста Гампа, который после Вьетнама знал про разные виды дождя. Как у северных народов, которые имеют десятки слов для обозначения разного состояния снега…

Было предрассветное время, когда мы продолжили движение. Вылезать не хотелось, тело было деревянным. Но был шанс, что в это время так же себя чувствуют и наши противники, а значит, мы сможем пройти незаметно мимо их позиций.

Как обычно, первые десять минут ходьбы привыкаю к боли – мои крутые ботинки не слишком подходили моим мизинцам. В предыдущий день, когда разувался, я обратил внимание, что пальцы приобрели насыщенный малиновый цвет.

Мы шли тихо, обходя вчерашнюю неспокойную зону. Иногда «Сокол» с «Бродягой» тормозили группу и отправлялись вперёд на разведку. Затем мы двигались дальше или обходили подозрительное место.

Уже почти рассвело, когда мы, сделав крюк, казалось, обошли все подозрительные лесопосадки и рванули быстрым шагом по дороге вдоль поля. Я еле успевал переставлять ноги за головой колонны. Через километр мы резко остановились. Ушли в сторону и присели. Впереди виднелась военная техника. Движения не было. Всей группой мы отошли в сторону и спрятались в зелени. «Лис» отправился на разведку, зажав «эфку» в руке.

– Там железнодорожный переезд. Рядом с ним – брошенная «бэха» и тягач. Знаки отличия сепарские – белые круги. Людей нет, – доложил «Лис», вернувшись.

Мы двинулись к технике. Четверо стали по периметру, а двое начали обследовать внутренности. Достали таблички с маркировками. Тогда любимым слоганом свидетелей «рашатудей» было «россия ни при чём, а докажите». Планировали передать таблички в штаб, когда вернёмся, в качестве доказательства присутствия российской техники. Но самой радостной находкой была забытая банка тушёнки. После нескольких дней семечек, кукурузы и свежего воздуха вместо гарнира. Банка тушёнки как бы намекала – ребята, всё путём, вселенная вас любит и пропасть не даст.

Через пять минут стояния на периметре я тоже расслабился, стоять остался Анатолий. А я залез на «бэху», в надежде что-нибудь поломать. Судя по направлению и близости к РФ, её тянули на ремонт. Очень хотелось добавить им работы. Я попробовал разбить смотровое стекло. Не тут то было, камень даже царапать стекло не хотел. В итоге мы насовали камней в дуло, в надежде, что найдётся идиот, который захочет стрельнуть. Была ещё мысль поджечь технику изнутри, но она так и не была реализована – надо искать топливо, тратить время на разведение костра и, в итоге, можем быть обнаружены по дыму.

Минут пятнадцать, а то и больше, мы провели у брошенной техники. Перед уходом я достал свой смартфон, чтобы сделать снимки. Но телефон сказал мне, что батарейка – всё, и выключился. Разбирая телефон (обычная процедура – носил отдельно, перед использованием собирал), я ещё подумал, что есть смысл вытащить карточку памяти и нести её отдельно. И почему я тогда не послушал свего внутреннего голоса?

В приподнятом настроении мы двинулись дальше. Казалось, что муравейник обошли, еду нашли. Какая-то вода ещё оставалась. Хоть и испытывали жажду, постоянно экономя воду, но от обезвоживания не умерли бы. Осталось пройти день-два – и выйдем. Слева была невысокая железнодорожная насыпь, справа – лесопосадка. Я чувствовал себя расслаблено и потерял бдительность. Оружие было в походном положении. Приклад сложен. Не уверен во всех, но, по-моему, остальные тоже в тот момент думали, что сложный участок мы прошли и сейчас относительно безопасно.

Это уже сейчас, поинтересовавшись темой, я знаю, что ж.-д. переезд – это зона особого внимания. А тогда мы были наивны и глупы, как птенцы, недавно покинувшие гнездо. События 13-го и 14-го вывели нас из спокойной мирной жизни, как ушат холодной воды из сна. Из мирной жизни, где мы не готовились ни к какой войне. И не ждали её.

На тот момент в нашей группе было два человека, как-то связанных с армией до войны. «Сокол» – подполковник ПВО в отставке, занимался метрологией. И «Бродяга» – когда-то служил в армии, в спецназе ВДВ. Но боевого опыта до 14-го года не было ни у кого.

Единственное наше достоинство – не усрались два раза, первый когда приняли решение покинуть дом, второй – когда оказались в п…здорезе на Саур-Могиле.

Мои товарищи после плена вернулись на службу (кроме «Лиса», который все ещё в подвале). За плечами некоторых – много успешных выходов и заданий. Но в тот первый месяц на фронте по нашим действиям можно было писать пособие – «типичные ошибки».

Для меня вообще загадка, почему все в нашей группе остались живы. Иногда мне это кажется настолько странным, что я думаю: «А может, мы тогда погибли, а то, что я вижу сейчас, – это постсмертная иллюзия?»