Сатирический театр Михалкова - [6]

В пьесе "Постоялец" есть положительный герой. В семью, где царит зависть, где свило себе гнездо стяжательство, где люди забыли свое народное первородство, приезжает старый учитель хозяина дома - скромный, тихий человек с маленькой просьбой, да еще и не о себе, а о другом. И в данном случае пьеса не теряет своего сатирического накала, как это бывало с другими сатирами. Почему же? Почему пребывание положительного героя в сатирической комедии на этот раз не помешало ее обличительной силе? Как видно, потому, что Михалков нашел для своего героя особое положение в системе сатиры. Постоялец в чужом доме не имеет особого голоса, он никого и ничему не учит, не кричит, не растолковывает, он пытается отойти в тень, не мешать, чтобы его поменьше было видно и слышно. В самом слове "постоялец" уже заложена некая извинительная интонация, некая застенчивость, робость предполагаемого характера в определенных обстоятельствах быта. Постоялец - это, наверное, человек незаметный, не претендующий на какой-либо вес в доме. Михалковский постоялец молчит, но самим своим присутствием, присутствием добра в доме зла он творит очистительную нравственную работу. Это счастливо найденное сочетание тихого положительного начала и громко разговаривающего начала отрицательного придает сатире Михалкова особую неповторимость, ее поучительный урок глубже доходит до сердца.

В сатирическом театре Михалкова есть работа, стоящая как бы особняком, - инсценировка сатирических произведений Салтыкова-Щедрина, названная в театре "Современник", где ее поставили, "Балалайкин и К°". Гневным словом сатиры, обращенным к прошлому, спектакль возвышал современность, звал людей к новым победам духа, к нравственному очищению.

Но почему именно к Михалкову обратился театр, когда захотел показать Салтыкова-Щедрина сегодняшнему зрителю? Вероятно, потому обратился театр к Сергею Михалкову, что для этого нужен был автор, наделенный определенной гражданской смелостью. Сатира Салтыкова-Щедрина не из ласковых, бьет больно и наотмашь, причем в спектакле достается от него не только городу Глупову и господам Балалайкиным, но и кое-кому сегодняшним, житейски недалеко ушедшим от знаменитых героев щедринских сатир. Для того чтобы инсценировать Салтыкова-Щедрина, нужна была и творческая смелость. Эту смелость нашел в себе Михалков.

И поэтому столь органично вписывается в сатирический театр Михалкова новая его работа, сделанная по мотивам рассказа Достоевского "Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже" (сценическая композиция носит название "Пассаж в Пассаже"). Взяв у Достоевского великолепную сатирическую основу "Пассажа" - титулярный советник, по несчастному случаю, оказался в чреве крокодила, и что из этого вышло, - Михалков по-гоголевски развил данный сюжет, переложил его для сцены.

Михалков никогда не принадлежал к профессиональному клану так называемых инсценировщиков, которые лучше или хуже, но приспосабливают те или иные прозаические произведения к специфическим законам сцены. Инсценировщик, как правило, приглушает все, что связано в романе или повести с описанием внутренней жизни людей, и выводит на свет рампы наиболее действенные коллизии прозы, наиболее энергичные витки ее сюжета. Потому и становятся понятными упреки в том, что был обеднен некий роман, некая повесть.

С.В.Михалков, дважды обращавшийся к русской классике, идет принципиально иным, куда более содержательным путем. Современным путем. Нынешний театр, все теснее объединяющийся с большой прозой, стремится выразить все ее богатство, а не только сюжетные перипетии. Передать богатство классики для сегодняшней сцены - это значит в первую очередь выявить глубинный, нравственный смысл произведения, и не вообще, а применительно к нынешней эпохе, к новым заботам истории. Рассказ Достоевского заинтересовал Михалкова как острейшая сатира. Но остановиться на том, чтобы еще раз показать дурных царских чиновников, было бы делом хрестоматийным, лишенным активного воспитательного значения. Михалков, используя сюжет Достоевского, нацелил свою сатиру на новые, современные мишени, поставив перед ней сегодняшние задачи.

С острым публицистическим лукавством, присущим Михалкову-сатирику, автор органически вписался в ткань повествования о злополучном чиновнике, решившем для самоутверждения использовать свое чрезвычайное положение во чреве крокодила.

"...Давно, ох, как давно жаждал я случая, чтобы все заговорили обо мне, но не мог достигнуть этого, скованный малым значением в обществе и недостаточным чином. Теперь же все это достигнуто каким-нибудь самым обыкновенным глотком крокодила..." - восклицает "герой" пьесы Иван Матвеич. "...Не исключаю, - продолжает он, - что мировая общественность выступит в мою защиту, будет требовать моего освобождения, но это мне только будет на руку. Моя известность пересечет все границы, и я стану мировой знаменитостью. Обо мне узнает весь континент, заговорят короли и президенты разных стран! Нет, каково?.."

"Скоро о нем весь мир узнает! - простодушно заявляет в беседе со своими подругами супруга Ивана Матвеича.