Сатирический театр Михалкова - [2]

Попробуем назвать одну из примет этого своеобразия, которая представляется нам основной, главной. Выбирая объект для осмеяния, Михалков никогда не идет уже проторенным путем. Быть может, сами пороки, которые он обличает, уже известны. Это и взятки, и карьеризм, и подхалимаж, и бюрократизм, и многое другое, что мешает нам свободно двигаться вперед. Но, освещая тот или иной порок в своем сатирическом произведении, Михалков всегда добавляет к общеизвестному нечто совершенно свое, новое, до сих пор не высказанное. И, как правило, это новое бывает столь смелым, что неожиданный свет проливается и на причины порока и на его современный вид. Это очень существенно, чтобы осмеиваемые в комедия пороки не выглядели архаично; мол, и Фонвизин смеялся по тому же поводу, что и мы, мол, и Капнист обличал все ту же взятку, что и мы. Пороки, как и добродетели, не застывают в вечных своих формах, зло, как и добро, меняет свои очертания, свои опознавательные знаки. Писатель, желающий поразить зло, не может не видеть его движения, его современной окраски, его современной мимикрии. Только тогда сатирик вообще становится сатириком Зощенко, сатириком Михалковым.

Драматург Михалков - драматург смелый, для сатирика это качество необходимо. Сатирики в драматургии могут быть приравнены к саперам в армии. Они первыми выходят на жизненные поля, для того чтобы их разминировать, для того чтобы написать: "Мин нет", и тогда поколения могут свободно вступать на чистую почву. Быть может, есть свой особый эмоциональный и социальный смысл в том, что первой советской пьесой оказалась "Мистерия-буфф" Маяковского сатирическая комедия, прочно соединенная с героическим гражданским началом. Гениальный художник Маяковский сумел слить воедино два этих начала: героическое - мистерию и смешное - буфф. Но нам важно заметить, что именно "буфф" стоял у изначалия революционной драмы. У истоков революционной драматургии была сатирическая комедия, выжигающая пороки. Маяковский и явился тем сапером, который открывал дорогу новой жизни. Поэтому смелость одно из ведущих качеств самого характера писателя-сатирика. Михалков обладает этой смелостью, он берет иные мишени, нежели осмеяние домоуправа или каких-либо ответственных работников жэка, мишени, перед которыми останавливаются другие комедиографы. Михалков, и в этом тоже заключено своеобразие его сатиры, решительно идет на таран опасный, берет характеры, весьма защищенные своим положением в обществе, своей как бы социальной неприкасаемостью.

Своеобразие сатирического театра Михалкова заключено еще и в том, что Михалков, как известно, выдающийся детский писатель. Детский писатель Михалков, баснописец Михалков органически оказываются и комедиографом Михалковым. Осмеяние людских пороков под личиной зверей вполне сочеталось с разоблачением дурных наклонностей в характере человека, басня и комедия близкие родственники. Но детская пьеса, стихотворение для детей - и рядом едкая сатира, нет ли в этом соединении чего-либо искусственного, противоестественного?

Любовь к детям - оборотная сторона ненависти к злу, к безобразному в проявлении человеческого характера. Изображая детей, не теряющихся в сложных жизненных ситуациях, писатель не мог не огорчаться, если детская натура внезапно ломалась, если детям грозили ложь, беспринципность или коварство. Жгучая сатира и нежная любовь к ребенку, едкая насмешка и пристальное внимание к миру детства не раз сливались в творчестве великих художников, среди которых Чарлз Диккенс и Марк Твен, Некрасов и Чехов, Горький и Маяковский.

Сатирические комедии Михалкова сыграли серьезную роль в борьбе с так называемой "теорией бесконфликтности". Еще провозглашали, будто бы у нас нет противоречий, будто бы бороться в пьесах должны не зло и добро, а добро совершенное с добром несовершенным, лучшее с отличным, а Михалков уже выступал со своими сатирами, где противоречия реальной действительности были взяты необычайно крупно, масштабно, всенародно.

Так в начале пятидесятых годов, когда с "теоретических" трибун говорилось об исчерпанности всех сложных проблем, им была написана комедия "Раки". А ведь основа самого жанра драматической литературы - серьезный общественный конфликт.

И теория бесконфликтности и бытовавшая некоторое время мысль о том, что советская сатира всего лишь продолжает дело Гоголя и Щедрина, тормозили ее развитие. Памятуя обо всем этом. Михалков, который не мог, как и все драматурги того времени, совсем освободиться от влияния "теории бесконфликтности", начал свою комедию "Раки" "от Гоголя", положив в основу сюжета вариации "Ревизора". Не однажды так бывало в советской драматургии, в двадцатые годы появилась, например, пьеса Д.Смолина "Товарищ Хлестаков", где даже и фамилии оставались прежними.

Неожиданно в процессе работы пьеса Михалкова свернула с заранее заданного пути. Герои вырвались из-под пера драматурга, создав совершенно новую сатирическую композицию. С первых же страниц пьесы "своим" голосом заговорил некто Уклейкин, пишущий доклады начальникам, специализирующийся на составлении различных служебных записок и ведомственных циркуляров. Начальник Уклейкина - Лопоухов читает эти бумаги со всех трибун, не зная не только дела, но и самого текста, лишь здесь, на трибуне, постигая не смысл, тут уж не до смысла, а слова, которые написаны в докладе. Во времена Гоголя не знали такого клейкого Уклейкина, он не попадался на сатирических дорогах, где блуждали Подколесины и Хлестаковы.