Сатирические очерки - [14]
Так завершился год, начавшийся столь блестящими предзнаменованиями. Между тем 10 октября королева родила принцессу, и в тот момент, когда дело Конституции потерпело поражение на границе, оно восторжествовало в Мадриде, так как рождение наследницы, заставив карлистов развернуть знамя мятежа, должно было принудить королеву для спасения себя и монархии опереться на тех людей, которых в это время расстреливали в Пиренеях.
Рождение принца заткнуло бы рот клерикалам, в лучшем случае они смогли бы оспаривать регентство Марии-Кристины и настраивать против нее меньшинство. Но какая разница между этой борьбой личных интересов и борьбой принципов, к которой послужила поводом Прагматическая санкция и которая открыла перед эмигрантами сначала двери их мадридских жилищ, затем – двери кортесов и, наконец, – министерства! И все это потому, что вместо принца родилась принцесса! Попробуйте-ка после всего этого отрицать, что провидение, которое сумело из столь ничтожных поводов вывести такие важные следствия, покровительствует демократии. Оно хотело ее победы, оно решило эту победу, и даже короли в его руках были только орудием, с помощью которого оно увенчало свое дело успехом. Эти перипетии составляют герои-комическую часть истории.
Тем временем драматическое действие усложняется. Фердинанд видит себя между двух противников, между конституционной партией, которую тогда возглавлял Мина и клерикальной, которую представлял дон Карлос. Последний оставался спокойным в течение 1831 года. Июльская революция напугала его не меньше, чем Фердинанда. В этом отношении их интересы совпадали, и оба видели в революции угрозу своему существованию. По-иному складывались дела либеральной партии: то, что для ее врагов было страшным, пробуждало ее надежды. Поэтому весь год прошел в непрерывных восстаниях.[35] Изменилось только поле битвы; либералы попробовали попытать счастья на юге. Уже с января генерал Торрихос, нашедший убежище в Гибралтаре, предпринимал попытки организовать экспедицию, но тогда они не возымели должного действия. Почти в то же самое время несчастный Мансанарес был разбит в горах Андалузии. На острове Леон вспыхнуло другое неудачное восстание. Генерал Кесада, в то время капитан-генерал Андалузии, подавил все эти попытки. И хотя ему можно вменить в вину, что он по доброй воле и охоте сделался орудием тирании, все же необходимо отдать ему справедливость: он выполнял свою печальную миссию с умеренностью и гуманностью, которые Льяудер, его арагонский коллега, в подобных обстоятельствах считал неуместными.
Все эти восстания, хотя и были задушены, но сильно встревожили правительство Фердинанда. Короля охватил страх, а террор вновь пробудил в нем его естественные наклонности, то есть свирепость. Снова были учреждены беспощадные военные трибуналы; реакция была жестокой, и ужас вновь объял страну. Сколько крови должно было пролиться, чтобы смыть кровь людей, ставших жертвами варварской расправы? Последний акт этой кровавой трагедии был вместе с тем и самым гнусным. Бессмертный Торрихос попрежнему находился в Гибралтаре и, обратив оттуда взоры к темным горизонтам Испании, с нетерпением ожидал первых лучей солнца. Его имя внушало ужас, и решено было любой ценой избавиться от него. Губернатор Малаги бесчестный Морено, гиена в человеческом образе, устроил западню наиболее отвратительную из всех, которые сохранились в памяти народов, и в нее попалась благороднейшая из жертв, которую уже дожидался обагренный кровью нож. Знаменитый изгнанник, доверившись ложным обещаниям, взошел на корабль с пятьюдесятью двумя товарищами, которые должны были разделить с ним славу его патриотического мученичества. Вскоре после этого гранадский палач был назначен капитан-генералом.
Да не угаснут никогда в наших сердцах боль и гнев! ИI после этого еще хотят, чтобы мы не призывали к мести и истреблению его партии, которая была соучастницей преступления? И после этого от нас еще требуют великодушия?
Гнусная резня сделает на многие годы памятным этот декабрь. О, этот год насилия и убийств завершился вполне достойно! Он целиком воплощается в этом декабре и по декабрю будет оценен потомками! Таковы были печальные последствия неудачи Мины в Пиренеях, таковы были плоды зловещей победы Льяудера, которому еще предстояло оставить отпечатки своих окровавленных пальцев на министерских креслах, куда он должен был усесться вместе со своими собственными жертвами!!!
История Испании с 1830 года – это история непрерывных колебаний. 1831 год принадлежал либералам, 1832 – клерикалам. Коварные интриги монахов заняли весь этот год так же, как героические восстания либералов – предыдущий.
