Сатанисты XX века - [259]
Громадный трансатлантический пароход горит ярким пламенем, освещая, подобно гигантскому факелу, часть берега, по которому рассыпаны неподвижные чёрные фигуры… Это трупы.
Ни единого движения ни на море, ни на берегу. Тут и там живёт и движется только пламя, то вздымаясь огненными языками к чёрному небу, то исчезая во мгле, окутывающей землю и море.
Медленно и осторожно объезжает шлюпка горящий пароход, с трудом пробираясь между обломками пристаней и барок, купален и лодок, парусных яхт и каких-то бесформенных досок, брёвен, обшивок и свай.
При свете пожара ярко блестят золотые буквы на корме горящего парохода «Рорайма». Это — один из лучших товаро-пассажирских пароходов английской компании «Уайт стар» — «Белая звезда». Он только вчера вечером пришёл из Америки с грузом хлеба, мяса и керосина. Груз этот ярко горит, распространяя такой страшный жар, что шлюпка принуждена поспешно отойти. Ясно, что на несчастном судне не могло остаться ничего живого.
Осторожно подвигается шлюпка к освещённой горящим пароходом части того, что было когда-то набережной Сен-Пьера.
Но куда же девались доки, магазины, пристани, склады? Кругом — одни развалины, посреди которых то и дело вскидываются догорающие языки огня.
И в этом фантастическом освещении команда шлюпки считает десятки, сотни, тысячи трупов, разбросанных повсюду.
— Назад! — кричит лейтенант хриплым голосом.
Он не сдерживает слез. Но их никто не замечает. Все матросы плачут, как дети, как и их командир. Они видят, что нет ничего живого на этом мёртвом берегу. Нет и быть не может. В этом охваченном огнем пространстве не может дышать ни одно живое существо.
Команда шлюпки чувствует это по себе, начиная задыхаться в насыщенном дымом раскалённом воздухе, как в только что вытопленной, полной угара, печке.
— Назад! — повторил молодой офицер задыхающимся голосом. Шлюпка медленно удаляется от мёртвого берега…
— Сто тысяч мёртвых! — с отчаянием повторяет лейтенант Андре. — Сто тысяч трупов! Целый город! О, Господи, Господи, тяжка карающая десница Твоя!
На набережной Порт-де-Франса толпится всё население. Мужчины, женщины и дети, богатые и бедные, знатные и нищие, — всех сравняло общее беспокойство, общий страх. Все с одинаковым нетерпением ждут известий из Сен-Пьера.
Прошло уже шесть часов с тех пор, как «Сюше» ушёл в море. Он мог бы вернуться через четыре — много пять часов. Волнение и тоска публики неудержимо растёт с каждой пролетающей минутой. Половина седьмого — три четверти — семь. «Сюше» всё нет…
Нет и известий из Сен-Пьера. Ежедневно оттуда приходило десятка по три судов, — от громадных пароходов англо-американских трансатлантических компаний, до простых рыбачьих шхун, развозящих небольшие грузы между прибрежными городами.
Сегодня же ни единого паруса не видно на горизонте. Море точно вымерло. Даже с других островов нет известий. Подводные телеграфные кабели оборваны, телефоны не действуют. Неужели Порт-де-Франс отрезан от всего мира, подобно Сен-Пьеру? Страх и волнение достигает лихорадочного напряжения в громадной толпе, где каждый заражает других своим личным страхом, и сам заражается всеобщим волнением.
Наконец, когда солнце уже склоняется к западу, вдали показывается тёмная громада броненосца.
Это «Сюше» возвращается из Сен-Пьера! Наконец-то…
Толпа всколыхнулась и замерла, не смея крикнуть вопроса, который был у всех на губах.
Тихо, тихо подходит броненосец. На мачте его приспущен французский флаг. Это — знак траура…
— Боже мой, кто же умер? Что случилось? — кричат тысячи голосов, и тысячи рук протягиваются к медленно подходящему броненосцу.
— Что случилось? Что случилось в Сен-Пьере? — повторяет толпа.
Командир медленно всходит на мостик. Лицо его бледно. На руке широкая чёрная повязка.
Сняв шляпу, он говорит медленно, невнятно: впервые в жизни голос старого моряка дрожит.
— Граждане, друзья и братья… Мы были в Сен-Пьере… Его больше нет…
Сразу, точно по команде, падает на колени многотысячная толпа. Головы обнажаются, руки творят крестное знамение и, подобно стону, раздаётся шёпот десятков тысяч голосов: «Сен-Пьер умер! Прости ему Господи!»
К вечеру с другой стороны, с гор, начинают прибывать чудом спасённые беглецы. Они едва живы от усталости и страха. Но всё же от них узнаёт население о том, что случилось.
Первый прибежавший молодой негр, колоссального роста и такой же силы, вышел на рассвете из Сен-Пьера, направляясь к горной плантации, куда он нанялся накануне. Он был уже высоко, когда в десяти шагах ниже его промчалась страшная чёрная туча, вся изрезанная молниями.
Вторыми приехали в коляске на паре кровных коней богатые владельцы одной из горных плантаций, которых страшная чёрная смерть едва не догнала в дороге. Они тоже слышали веяние смерти, вдыхали страшный серный запах, видели бесчисленные молнии, бороздившие облачную чёрную лавину, несущую в себе мгновенную смерть.
Один из спасшихся, молодой человек 25 лет, поседел за эти страшные минуты.
Ещё чудеснее было спасение целого семейства, завтракавшего в садовой беседке. Оно уцелело в то время, как их дом и плантация, расположенные по скату горы, всего на десяток саженей ниже, оказались стёртыми с лица земли.
Идишская цивилизация исчезла с земли, где она родилась, ее истинная история была почти забыта. Но она оставила неизгладимый след, и не только в Восточной Европе. Незадолго до ее конца массовая эмиграция евреев в США в конце XIX – начале ХХ века перенесла еврейские религиозные представления, ценности и традиции на другую сторону Атлантики, где представители идишской цивилизации через кинематограф, музыку, литературу и изобразительное искусство, не говоря уже о торговле и промышленности, внесли свой вклад в то, что мы называем американским образом жизни, и, таким образом, в нашу эпоху глобализации, в образ жизни всего мира.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.
Открытия и обнародование Евангелия Иуды произвело подлинную сенсацию. Многие ожидали, что найденный апокриф перевернет все представления о христианстве и станет серьезным испытанием на прочность для церкви, много столетий предлагавшей свою версию учения Иисуса и смысла евангельских событий. Теперь, когда схлынула волна наскоро сляпанного книжного ширпотреба и ослабла журналистская истерика, пришло время трезво разобраться в теме, заворожившей умы миллионов. Как относиться к Евангелию Иуды? О чем на самом деле свидетельствует этот древний апокриф? Почему стоит прислушиваться к представителям традиционного христианства? Признанный специалист по Библии и истории раннего христианства Том Райт показывает, что истина гораздо интереснее, чем выдумки создателей нового мифа.