Сатанисты XX века - [239]
— Что случилось? — невольно прошептала она.
— Тише! — поспешно и едва слышно ответил негритёнок. — Мне чудятся голоса… Скорей присядем за кусты. Какие-то люди находятся здесь.
Гермина не успела ответить груму, как он схватил её за руку, увлекая в самую середину группы густых кустов, в которых они и скрылись так хорошо, что даже проходящий в двух шагах не заподозрил бы их присутствия.
И пора было! Голоса стали слышней, и через две-три минуты мимо них прошли два человека, разговаривая так громко и бесцеремонно, что очевидно было: они ничего и никого не опасались. Притаившиеся за кустами ясно расслышали следующие слова, произнесенные молодым мужским голосом без малейшей примеси народного говора, что доказывало принадлежность говорившего к образованному классу общества:
— Да, поручение не из приятных… особенно при теперешних обстоятельствах. Пришлось потерять больше двух часов, очищая повреждения от вчерашней лавины. Так что взрыв произойдёт не при закате солнца, как приказано было, а незадолго до полуночи.
— Но успеем ли мы добраться до безопасного места после того, как зажжём фитиль? — ответил другой голос тоже по-французски, но с сильным еврейским акцентом.
Громкий смех ответил на этот вопрос, произнесённый дрожащим голосом, очевидно, сильно испуганного человека.
— Ах ты, храбрая душа! Ведь я недаром учился в артиллерийской академии. Мины — моя специальность, дружище. И на этот раз всё рассчитано в лучшем виде. Бикфордов шнур будет гореть не менее десяти минут. Нам же достаточно пяти, чтобы добраться до подземной галереи, — совершенно безопасного места. Всё рассчитано с математической точностью!
Голоса удалялись… Мужские фигуры скрылись, обогнув пьедестал статуи. Гермина и Дим в ужасе переглянулись.
— Что это значит? О чём они говорят? — боязливым шёпотом спросила Гермина, не вполне понявшая страшное значение услышанных фраз.
Но Дим прекрасно понял адское намерение злодеев, устроивших подкоп под статую Мадонны Покровительницы и намеревающихся взорвать её… сейчас… сию минуту. Никто уже не мог помешать этому плану; бедняги, слышавшие признание злодеев, не могли даже сами спастись, находясь чуть ли не в пяти шагах от гигантской статуи, которая, падая, могла попросту раздавить их.
— Дим, что с тобой? — испуганно прошептала Гермина, хватая грума за руку. — Отчего твоя рука дрожит?
— Молитесь, миледи. Только чудо Господне может спасти нас, — прошептал негритёнок со слезами в голосе.
В нескольких словах он объяснил леди Дженнер весь ужас их положения в непосредственной близости от заряженной мины, могущей ежесекундно взорваться.
Гермина упала на колени… В это время луна снова выплыла из-за облаков, озарив трепетным голубым светом окрестности. И в этом призрачном освещении одетые белым покровом пепла леса и горы казались вырезанными из чистого серебра. Далеко внизу синеющее море заиграло миллионами голубых искорок. Поперёк этого моря легла широкая полоса трепещущего лунного света, точно сказочная вымощенная золотом дорога, по которой праведные души шествуют в горнии выси небесные, к престолу Господню…
Дивно-прекрасна была эта картина ночной тишины, не нарушаемой даже грозным голосом вулкана, внезапно стихшего, точно заговорённого лунным сиянием. Могучий рокот страшной огнедышащей горы внезапно стих. Из её невидимого жерла перестали вылетать красные столбы пламени. Вся природа точно заснула, успокоенная невозмутимой тишиной ночи, заворожённая лунным светом.
И в этой глубокой тишине торжественно прозвучал голос христианки:
— Пречистая Матерь! В Твои руки отдаём мы себя. Осени нас покровом Твоим, Пречистая Дева! На Тебя наши надежды в этот страшный час…
Горячо молилась Гермина, подняв глаза на озарённый луной кроткий лик Богоматери, над ясным челом которого ярко светились серебряные лучи звёздного венца… И чудилось молодой женщине, что дивно прекрасный лик статуи оживает в серебряных лучах месяца, что тихо склоняется Божественная глава под сияющим звёздным венцом.
— Заступница небесная услышала нас! — восторженно вскрикнула Гермина.
В эту минуту раздался громоподобный взрыв. Земля всколыхнулась под ногами молящихся, и зашаталась громадная статуя…
Из-под гранитного пьедестала вырвался столб пламени, на мгновение озаривший кровавым отблеском закачавшийся звёздный венец. Бешеный порыв ветра с рёвом, воем и стоном — и во все стороны полетели камни, посыпалась земля. Неудержимой силой подхватило и откинуло бесчувственные тела мальчика и женщины далеко в сторону в ту самую минуту, как на место, где только что стояли они на коленях, медленно опустилась и легла, приминая кусты и ломая деревья, тяжёлая бронзовая статуя в звёздном венце над головой и с букетом серебряных лилий в руке…
И точно в ответ на этот взрыв, подготовленный руками человеческими, вулкан ответил ужасающим грохотом. Высоко к небу взвился кровавый столб пламени. Широкой воронкой раскинулся он во все стороны и сонм огромных раскалённых камней разлетелся по окрестностям Сен-Пьера.
Над замершей от ужаса грешной землёй пронёсся страшный звук. Точно злобный нечеловеческий хохот, вылетевший из жерла вулкана вместе с раскалёнными камнями…
Единственным источником знаний о личности апостола Павла являются Послания, адресованные различным христианским общинам, им основанным. Хотя атрибуция большинства их в настоящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных. Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, являются достоверные Послания.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.