Сатана и Искариот. Части первая и вторая - [194]

— Сосчитай! У них против меня было десять копий; я же против каждого из них имел всего два с половиной, значит, они вышли вооруженными в четыре раза лучше меня. Разве это справедливо?

— Нет, но никто об этом даже не подумал!

— Я подумал, но ничего не сказал, так как я уравняю наши силы. А теперь первый бросок!

Виннету посмотрел на меня и со значением кивнул в сторону. Тем самым он спрашивал, будет ли первый бросок пробным, как это мы привыкли делать. Я тоже кивнул. Позади моих противников стояло дерево, не помню уж какого вида; чуть пониже его первой ветки виднелся нарост. Я хотел пронзить его. Я выставил левую ступню вперед, покачался, взвесил копье на правой ладони, наклонил его, потом задрал кончик вверх, затем высоко поднял его, поглядел, прищуря глаз, на нарост. После чего крутанул копье пальцами, придавая ему вращение вокруг продольной оси, и наконец швырнул его — копье воткнулось точно в середину нароста. Юма громко расхохотались, потому что копье пролетело по меньшей мере в четырех шагах от них. Виннету посмотрел на ствол дерева и удовлетворенным кивком оценил успех своего ученика, а потом прикрикнул на смеющихся:

— Чему это радуются юма? Разве у них не осталось разума, чтобы понять: это был лишь пробный бросок? У Олд Шеттерхэнда есть еще четыре копья, два из них вонзятся Длинному Волосу и Сильной Руке в левое бедро. Он мог бы с легкостью поразить вас и в сердце, продырявив грудь, но Олд Шеттерхэнд не хочет убивать вас, потому что он христианин и его Маниту запрещает убийства!

Он назначил мне цель, и я знал, что должен поразить ее — при помощи двойного броска. Первое копье должно отвлечь все внимание того, в кого оно будет направлено, а второе я должен бросить мгновенно после первого, и оно, как я выучился на тренировках, никогда не пролетает мимо цели. Я опустил два копья на землю, из оставшихся одно взял в правую, одно — в левую руку и крикнул:

— Итак, Виннету сказал: надо попасть в левое бедро. Сначала — Сильная Рука. Берегись!

Глаза индейца были прикованы к моей правой руке. Я прицелился в правую половину его тела. Уклоняясь от моего броска, он подставит мне свою левую половину. Это копье еще не пролетело мимо краснокожего, как я уже выпустил второе, которое я молниеносно переложил из правой ладони в левую. Наконечник этого копья вошел до самого основания в левое бедро индейца, который громко вскрикнул и упал на землю.

— Ну, теперь очередь Длинного Волоса! — воскликнул я, не давая индейцу времени опомниться. Повторилось все снова, и Длинный Волос растянулся рядом с Сильной Рукой. Я повернулся и пошел прочь. За спиной я услышал голос Виннету:

— Вот так Олд Шеттерхэнд бросает копья. Теперь вы об этом знаете. Ну, а Черный Бобер может сейчас сразиться с малышом мимбренхо!

Несколько юма подбежали к раненым, чтобы вытащить копья и унести своих товарищей. Другие, по достойному похвалы индейскому обычаю, подняли вой. Я же, выполнив свою задачу, снова улегся на траву. Тем временем на востоке уже начал заниматься день.

Моему маленькому мимбренхо, кажется, предстояло нелегкое дело, потому что подошедший к озерку человек оказался мускулистым и широкоплечим; он легко мог управиться с двумя, а то и с тремя соперниками.

— Не плачьте, не сетуйте, братья! — крикнул он так громко, как только мог. — Черный Бобер отомстит за ваши раны. Когда Убийца юма вместе с Олд Шеттерхэндом напал на нас, он застрелил моего брата. За это я заколю и утоплю его брата. Этот червяк из племени мимбренхо может подойти. Он покрутится в моих руках и под моим ножом, пока я не совершу свою месть!

Он отбросил большое широкое одеяло, окутывавшее его голое тело; обнажилась фигура, которая свидетельствовала не только о необычайной физической силе, но и позволяла судить о нем как об отличном пловце. Виннету еще не отошел от Большого Рта, они о чем-то говорили между собой. Потом раздался громкий голос апача:

— Мимбренхо войдет в воду на нашей стороне, а Черный Бобер — на стороне юма. Как только они оба окажутся в воде, им разрешается делать все, что они хотят. Но только один, победитель, может живым выйти из озера, другой же должен умереть, и с него сдерут скальп. Вот мое ружье, у Олд Шеттерхэнда есть его «Волшебный ствол», заряженный множеством патронов; мы позаботимся о том, чтобы победителю не причинили вреда воины из отряда побежденного. Виннету все сказал!

Мимбренхо нагишом подошел к берегу. В его руке поблескивал нож. Вокруг пояса у него был обвязан тонкий шнурок с подвешенными двумя полыми стеблями, которые юма никак не могли углядеть. Кожа мальчика блестела от масла. Я увидел, как в темноте из-под дерева на мальчишку были направлены два черных зрачка, в которых теперь появилось выражение страха — глаза его отца, испугавшегося при одном виде Черного Бобра за своего сына.

Виннету, хлопнув в ладоши, подал знак, и оба пловца зашли в воду, но по-разному. Бобер нырнул в воду, так что волны захлестнули его, а потом, словно желая в первый же момент схватить своего врага, поплыл, мощно работая руками и ногами. Мимбренхо зашел в озеро медленно и осторожно, столь же неспешно забрался поглубже, пока вода не достигла его горла. Потом по легким расходившимся волнам я понял, что он снял со шнурка трубки, а сам шнурок порвал. Затем он оттолкнулся ногами от дна и поплыл навстречу Бобру, загребая одной рукой, а тот приближался к мальчику с угрожающей скоростью. Действия мимбренхо были спокойными и уверенными, они производили впечатление превосходства мальчишки над противником, и это подействовало на меня благоприятно.