Сатана и Искариот. Части первая и вторая - [178]

— На меня напал Олд Шеттерхэнд и взял в плен.

— Значит, ты был очень неосторожным! Но тебе, кажется, повезло больше, чем мне с Мелтоном, потому что ты остался на свободе. Как это произошло? Вероятно, ты вкрался в доверие к Олд Шеттерхэнду и Виннету. Не так ли?

Плейер некоторое время размышлял, говорить ли ему правду или солгать, а потом ответил:

— А почему бы и нет? Так как против нас были Олд Шеттерхэнд и апач, то почти наверняка можно было предвидеть, что мы останемся в проигрыше. Ну а так как я собирался сказать тебе, что давно уже понял, что вы оба заберете себе львиную долю добычи, а меня захотите удовлетворить какой-то мелочью, и наконец…

— Ну, наконец? Что дальше? — спросил Уэллер, когда его собеседник сделал паузу.

— Наконец, — продолжал Плейер, — я подумал о тех беднягах, которое должны умереть страшной смертью внизу, в шахте. Мне стало их жаль, и я начал понимать, что то, что мы над ними вознамерились совершить, является очень тяжелым преступлением.

— Ах, так ты, значит, внезапно стал святошей?

— Пока еще нет, но, может быть, стану им, чтобы замаливать перед нашим Господом грехи, которые я совершил вместе с вами.

— Ты можешь мне сказать, как с нами намерены поступить?

— Боюсь, что вам придется оставить надежду когда-нибудь освободиться.

— Собственно говоря, ты заслуживал бы одинаковой с нами судьбы, но меня радует, что по меньшей мере один из нас оказался везучим. А что с моим сыном? Я искал вас, чтобы узнать его судьбу, но поиски мои не увенчались успехом.

— Ты хочешь услышать правду?

— От нее я, пожалуй, не умру. Валяй, не стесняйся! Ты знаешь, что я не слабак.

Последнее могло быть и правдой, но тем не менее во взгляде его, который он с надеждой направил на Плейера, затаился тайный страх. В этом негодяе пробудился отец. Когда Плейер задержался с ответом, Уэллер продолжал:

— Значит, верно говорят, что он мертв?

— Да.

— Умер? Значит, он умер! — повторил Уэллер, закрывая глаза. Стало видно, какое воздействие оказало на него это сообщение. Щеки его запали, а все лицо на какое-то короткое время смертельно побледнело. Потом он снова открыл глаза и осведомился. — И какой же смертью он умер?

— Его задушил…

— Я! — перехватил слово атлет. — Вы, негодяи, считали меня мертвым, но мой череп оказался прочнее, чем вы думаете. Я только подхватил горячку и почти в бреду удавил этого подлеца, как, впрочем, сделал бы и в полном сознании, да и еще сделаю!

Уэллер снова закрыл глаза, на этот раз — на более долгое время, чем в первый раз. А когда он снова открыл их, лицо его выражало совсем не то, что я ожидал на нем увидеть — не гнев, не ярость, не ненависть. Я мог бы утверждать, что в чертах его появилось выражение покоя и смирения. И совершенно спокойно он спросил у Плейера:

— А ты, значит, присоединился к Виннету и Олд Шеттерхэнду с их мимбренхо и привел их сюда?

— Да, отказываться не буду — я сделал это, но они бы нашли сюда дорогу и без меня.

— Может быть, но с твоей-то стороны это была измена. Ты не удержался от предательства. Неудачи стали преследовать нас после того, как ты попал в плен и перешел на сторону врагов. С нами, пожалуй, все кончено, и у меня появилось желание, касающееся моего наследства. Выполнишь ли ты его, мой бывший товарищ?

— Если смогу, то выполню.

— Ты сможешь это сделать безо всякого труда и притом не совершив никакой несправедливости. Подойди ко мне!

Плейер приблизился к нему на несколько шагов и слегка наклонился к пленнику.

У меня было побуждение предупредить его об опасности, но что мог, казалось, сделать ему Уэллер? Ноги и руки его были связаны, а кроме того, правую руку задела моя пуля, и он не мог пошевелить этой рукой.

— Я вынужден говорить очень тихо. Подойди ближе и нагнись пониже!

Плейер послушался его и опустился на колени, попав тем самым в хитро расставленную ловушку, приготовленную внешне казавшимся таким смиренным человеком, а на самом деле неистовствующим от гнева преступником. Уэллер уперся локтем о землю и молниеносно выбросил вперед свои ноги и столь же стремительно опустил их на плечи Плейера. Стоит напомнить, что ноги Уэллера были связаны ниже голеностопного сустава. Он высоко приподнял ноги и развел в стороны колени так, что между ними как раз и попала голова Плейера. Потом Уэллер изо всех сил сжал коленями шею своего бывшего сотоварища, так что его лицо сразу же посинело, а Уэллер, уже совсем другим голосом, торжествующе закричал:

— Ну, перехитрил я тебя, неисправимый подлец? А ты поверил, что я смирился, ты, стократный дурак! Мести я хотел, мести! Если из-за твоей измены был удушен мой сын, то тебя за это тоже следует удавить!

— Да, накажи предателя, — подбадривал Уэллера своим дьявольским смехом Мелтон. — Не выпускай его, не выпускай!

Известно, какая сила заключена в ногах взрослого человека. А к этому надо добавить, что ступни пленника были стянуты ремнями, и это дало точку опоры, умножившую первоначальную силу колен. Одной-единственной минуты было достаточно, чтобы задушить Плейера. Конечно, я моментально подскочил, чтобы помочь несчастному, но Геркулес опередил меня. Он упал на землю, сжал огромными своими ручищами шею Уэллера и закричал: