Сатана и Искариот. Части первая и вторая - [170]

Его предложение мне пришлось по душе, тем не менее я не согласился с ним и сказал:

— Я пока останусь здесь. Если мы побыстрее проведем совет, то я успею в самое время.

— Тогда я должен обратить внимание моего брата на то, что не стоит торопиться с советом и мирным договором. Нам надо многое обдумать и обсудить, а если мы будем спешить, то вряд ли составим хороший договор. Значит, будет лучше, если мой брат поедет, а совет мы соберем, когда он вернется.

Тогда вмешался старый воин, говоривший уже прежде:

— Он может остаться, потому что мимбренхо, прежде чем уехать, сказал, что он хочет пригнать сюда Уэллера, а не сражаться с ним. Хотя мимбренхо еще молод, но у него отличный конь, и он сообразителен не по возрасту.

И словно справедливость его слов должна была мгновенно подтвердиться, как только они были произнесены, раздался выстрел, а на западе показался всадник, скакавший, как показалось, прямо на юг. Но очень скоро все поняли, что скачет он не по прямой, а зигзагом, приближаясь все же при этом к нам. Стало ясно, что он от кого-то убегает, а преследователь гонит его прямо на нас.

Вскоре мы увидели и второго всадника. Он был меньше первого, но зато его животное оказалось гораздо проворнее. Итак, перед нами были Уэллер и мимбренхо. Первый время от времени, перезарядив ружье, оборачивался и стрелял в краснокожего, но не попадал, а тот тоже палил из своего оружия, мешая Уэллеру свернуть вправо или влево. И его пули тоже не попадали в цель, хотя он находился от белого на расстоянии прицельного выстрела. Каждый из них мазал, но по разным причинам. Мимбренхо с умыслом стрелял мимо, так как не намеревался убивать Уэллера, а лишь хотел загнать его в наш лагерь. А беглец промахивался, как выяснилось чуть позже, потому что заряжал совсем не те патроны, какие было нужно.

Я хотел облегчить мимбренхо его задачу, а поэтому вскочил в седло и помчался ему навстречу. Когда Уэллер увидел это, он попытался принудить свою лошадь повернуть к югу, но не прошло и двух минут, как я не только догнал, но и перегнал его, остановил своего жеребца, вскинул ружье и крикнул:

— А ну, долой с лошади, мастер Уэллер, иначе мои пули вас продырявят!

Он мрачно ухмыльнулся и попытался направить лошадь в другую сторону, надеясь найти спасение там, и прицелился из своего ружья, чтобы послать в меня свою пулю. Но скачка мешала ему точно прицелиться, и мне, чтобы не быть задетым его пулей, надо было лишь оставаться на месте. Раздался выстрел, но пуля прошла где-то далеко в стороне.

Он явно просчитался, потому что, обернувшись, увидел прямо перед собой мимбренхо, придержавшего коня и нацелившегося прямо в беглеца. Оказавшись между двух огней, тот увидел только один выход — скакать в ту самую сторону, куда и гнал его мимбренхо, то есть к нашей стоянке. Уэллер помчался по этому пути, так пришпорив свою лошадь, что она даже встала на дыбы. У моих соотечественников не было такого оружия, которое остановило бы Уэллера, а мимбренхо был далеко позади, следовательно, преследовать беглеца пришлось мне. Я мог бы легко убить под ним лошадь, но не хотел этого делать. Зачем же из-за такого негодяя убивать невинное животное! Я мог бы ранить его, и лошадь сбросила бы его на землю, но лучше всего было заполучить его живым и невредимым. Кроме того, мне казалось не очень-то достойным укрощать пулей затравленного человека, который пытался бороться с более сильным противником. И я решил взять его голыми руками.

У него была двустволка, один ствол которой уже был разряжен. Вместо того, чтобы опять зарядить его, он понадеялся на второй ствол. Я гнался за ним, но не по прямой. Прежде чем приблизиться к нему настолько, чтобы можно было его схватить, надо было добиться того, чтобы он разрядил второй ствол. Поэтому я во второй раз крикнул:

— Стойте, мастер, или я буду стрелять!

Он испугался, обернулся и выстрелил. Я видел, что его ружье нацелено мне прямо в грудь, поэтому я мгновенно сполз на бок жеребца, как это обычно делают индейцы, а затем опять выпрямился и поскакал прямо на Уэллера. Перезарядить ружье у него уже не было времени, он отбросил бесполезное теперь оружие и выхватил из-за пояса револьвер. Об этом я как-то не подумал. Было бы величайшей глупостью пытаться подступиться к человеку, вооруженному револьвером. Поэтому я предложил Уэллеру:

— Бросьте оружие, а то я и в самом деле продырявлю вас!

Он не послушался, а стал выжидать, чтобы я подъехал чуть ближе, собираясь выстрелить наверняка. Мой жеребец летел галопом, тем не менее я привстал в стременах, чтобы лучше прицелиться и приготовиться к отдаче, приложил штуцер к плечу и выстрелил. Уэллер вскрикнул, рука его повисла, а револьвер выпал из нее. Через несколько секунд я подлетел к беглецу, забросив штуцер за спину, и вытянул обе руки к Уэллеру, наклонившись в его сторону.

— А ну, вон из седла! — крикнул я. — А если вы не захотите добровольно выполнить мой приказ, я сам швырну вас наземь!

Я схватил его, намереваясь вытянуть его из седла. Тогда он левой рукой вытащил второй револьвер и с высокомерной усмешкой ответил:

— Это случится не так скоро, мастер Шеттерхэнд. Не я в ваших руках, а вы в моих!