Саша Чекалин - [17]

Недели за три до Нового года сразу навалило столько снега, что трудно было не только проехать, но и пройти. Он придавил к земле пушистыми, необычайно яркой белизны шапками крыши построек. Изукрасил белой кружевной бахромой деревья. Одел пушистым пологом Вырку. Стало кругом бело, нарядно.

— Хорошо? — спрашивал Саша, видя, как Галя, вылетев на улицу, по шею купается в рыхлом, сверкающем на солнце снегу и потом, стремительно взлетев, носится вокруг дома, перепархивая с места на место.

Нагулявшись, Галя подлетала к дому, садилась на краешек рамы и начинала долбить клювом стекло до тех пор, пока кто-нибудь из домашних не выходил на улицу. Галя садилась ему на плечо и так возвращалась домой, оживленно вертя головой, словно проверяя, не произошло ли в избе каких перемен. Усевшись на свое любимое место, на железную спинку кровати, она неторопливо начинала отряхиваться, клювом приводила свои перышки в порядок, переступая с ноги на ногу.

— Вот какая чистоплотная! — с уважением говорила мать. — А вас иной раз руки не заставишь ополоснуть, все лень да недосуг.

— Ну, Галя, уроки мне делать не мешай… — просил Саша, предупредительно расстилая на скатерти газету и раскладывая на столе свои тетради, книги.

— Га-а!.. — отвечала Галя.

Она садилась напротив Саши на стол и делала то же самое, что и он. Он совал ручку в чернильницу — Галя тоже совала свой черный, с двумя дырочками клюв в чернила. Саша раскрывал книгу — Галя тоже стремилась клювом перевернуть страницу.

— Вот что… — потеряв терпение, говорил Саша, выпроваживая галку со стола. — Знай свой угол.

— Пиши как следует, не торопись… — советовал отец, видя, что Саша не очень-то задерживается на одной странице. — Пишешь, словно курица лапой водит, не разберешь.

— Почерк у меня такой, неважнецкий, — оправдывался Саша.

С кухни заглядывал Виткмпка, чем-то озабоченный.

— Галя, принеси спички! — просил он.

Галя начинала оглядываться, искала глазами спички и, найдя, приносила в клюве коробок.

— Молодчина! — хвалил Витюшка.

— Всякое живое существо ласку любит, — рассудительно замечал чернобородый лесник Березкин, частенько заходивший к отцу условиться об охоте. Каждый раз, когда приходил лесник, у Саши появлялась надежда: а что, если возьмут наконец и его на охоту? Он умоляюще смотрел на отца, но Павел Николаевич, невозмутимо затягиваясь крепким махорочным дымком, говорил:

— За своим зверьем лучше ухаживай. И так у нас полный зверинец.

К вечеру один за другим появлялись Сашины и Витюшкины приятели.

В избе становилось шумно, кто-нибудь из ребят вступал в разговор с Галей. Галка прислушивалась, наклонив пепельно-серую, с черным лбом голову и вертя хвостом, потом каркала.

— Переспрашивает! — улыбались ребята, поглядывая друг на друга.

Галя начинала быстро-быстро каркать.

— Возражает, спорит, — догадывались они.

Затем следовали звуки отрывистые, гортанные, но похожие на человеческие, вызывавшие шумный восторг у ребят.

Научить разговаривать галку казалось Саше вполне возможным делом.

— Кар… Кар… — передразнивал он Галю, — ты лучше скажи: Галя, Галя. Понимаешь: Галя.

— Галя, — отрывисто отвечала галка, выжидательно поглядывая на него своими белесыми, с черным зрачком глазами.

Вскоре в характере галки выявилась еще одна черта. Надежда Самойловна сидела за столом, что-то шила. Рядом на полу возился с катушкой Мурзик. Саша и Витюшка тоже занимались своими делами — один мастерил клетку для кроликов, другой помогал.

Все шло своим чередом, тихо, спокойно.

Но стоило Надежде Самойловне отлучиться в сени, а ребятам на кухню, как со стола исчезли наперсток, иголка и пуговицы.

Долго все вместе искали пропажу, а когда, измучившись, бросили поиски и разошлись, сердясь друг на друга, Галя неожиданно захлопала крыльями и подала голос.

До этого она мирно сидела на перегородке над дверью и с любопытством поворачивала голову то в одну, то в другую сторону.

— Галя, ты не брала? — спросил Витюшка. Он уже раньше заметил пристрастие галки к блестящим вещам.

— Га!.. Га!.. — закричала Галя, отчаянно тряся головой.

— Галя, отдай наперсток и пуговицы! — наперебой требовали Саша и Витюшка. — Слышишь, Галя, отдай!

Но Галя продолжала сидеть на перегородке и каркать, очевидно «ругаясь» с ребятами.

На другой день Витюшка все же уличил галку в нечестных поступках. Заглянув в темный угол за перегородку, обнаружил он среди разного тряпья склад похищенных галкой вещей. Лежали там пуговицы, наперсток, иголка с ниткой, несколько медных и серебряных монет, рыболовные крючки Саши и даже перышки, которые недавно таинственно исчезли из пенала Витюшки.

— Воровка!.. — корили ребята галку, но наказывать не стали.

Галя соглашалась, что она воровка, и сама гортанно повторяла:

— Вор-р… Вор-р… — Очевидно, это означало, что она раскаивается в содеянном и сама себя клеймит позорной кличкой.

Хлопнув дверью, в избу зашел Илюша. Он тщательно обил веником снег с валенок и вежливо осведомился, все ли Саша сделал уроки.

— У меня порядок, — похвастался он, — задачки сразу решил и рассказ переписал.

Саша с сомнением посмотрел на своего приятеля: что-то не верилось в расторопность лежебоки Илюши. Саша стал одеваться.