Саркома - [13]

Слипчук.

— Значит, нет дыма без огня. Калач не случайно воспылал ненавистью на почве ревности?

— Это не дает повода для зверства, тем более, что Лариса Юрьевна осталась нетронутой. Как

мужчина, ты должен меня понять. Порою очень трудно, невозможно устоять, когда красивая

женщина сама готова одарить своими прелестями. Никто из тех красавиц, с кем я был в близких

отношениях, не в обиде. Напротив, желали продолжения отношений.

— Что думаешь делать с Калачом? — Лев Аронович неожиданно сменил тему.

— Я же сказал, что не прощу ему жестокости.

— Александр Петрович, ты дал повод, спровоцировал его жестокие действия. Намеревался

соблазнить его законную жену, а ревность очень сильное и страшное, часто неконтролируемое

разумом, чувство. Возможно, он пребывал в состоянии аффекта.

— Аффект — это внезапная, мгновенная вспышка гнева, а майор подготовился заранее, подстерег

меня на трассе в роли инспектором ГАИ, проявил себя, как бандит с большой дороги.

— Если ты обратишься с заявлением в прокуратуру, то это чревато большим скандалом. Будь

рядовым коммунистом, то еще, куда не шло, а то ведь партработник, идеолог. Начнется следствие, судебный процесс и все любовные похождения вылезут наружу, станут известны общественности.

Это нанесет моральный урон авторитету партии. Может тебя устраивает, чтобы все, кому не лень, полоскали грязное белье?

—Нет, конечно, нет. Злая молва страшнее пистолета.

— Рад, что ты это осознаешь. Думаю, что Виктор Сергеевич будет против того, чтобы этот

инцидент получил широкий резонанс. Не дай Бог, если информации докатиться до ЦК, самого

Леонида Ильича или главного идеолога Суслова. Сразу же последуют оргвыводы и полетят

головы. Скандал ударит бумерангом по безупречной репутации Макарца и других ответственных

товарищей обкома и райкома партии. Тебе тоже не поздоровится за аморальное поведение. Кто в

перспективе захочет иметь дело с партработником, замешанным в амурных приключениях? Никто

всерьез не воспримет твои утверждения о том, что женщины более похотливы, чем мужчины, что

их следует удовлетворять в тайне от официальных жен.

— Это выводы врачей сексологов и гинекологов. Лев Борисович, ты наверняка читал «Манифест

Коммунистической партии» Маркса и Энгельса? — неожиданно спросил Слипчук.

— Допустим, что это меняет?

— Там изложена мысль об общности жен, то есть мужчина вправе удовлетворять свои

сексуальные потребности с любой женщиной, независимо от того замужем она или нет, —

пояснил Александр Петрович.

— Ты, дорогой, форсируешь события. Это станет реальным при окончательной победе

коммунизма. Мы с тобой, пока что живем в условиях развитого социализма, поэтому будь добр,

соблюдай моральный кодекс строителя коммунизма.

— Долго ждать придется.

—Ты, что же, не веришь в коммунизм, в светлое будущее? — насторожился Гнедой.

— Верю, — вяло ответил Слипчук.

— Заговорил я тебя, Александр Петрович, а ведь врач разрешила всего на пять минут, —

посетовал Лев Аронович. — Ты не паникуй, бывают ситуации и хуже. Вспомни Павку Корчагина

из романа «Как закалялась сталь».

—Так тогда шла Гражданская война, а этот бандит напал на меня в мирное время, средь бела дня.

Искалечил жезлом. Это все равно, что нанести удар ножом в спину.

— Через полчаса у меня встреча с Калачом, что ему передать?

— Дай ему под зад кренделя, — со злостью произнес потерпевший. — Если бы ты, Лев Аронович

слышал, какого он мнения о нашей ленинской партии. Это же диссидент, классовый враг,

затесавшийся в ряды КПСС.

—Что же он такое сказал?

— После того, как он нанес удары, я пригрозил ему пленумом райкома. Калач заявил, что он

наложит на пленум с высокой колокольни.

— Прямо так и сказал?

—Даже вульгарнее. Срал мол, я на твой пленум. Гнать надо в шею из партии, которую он в грош

не ставит, деяниями и клеветой подрывает ее авторитет.

— Что же ты сразу мне об этом не сказал? — упрекнул Гнедой. — Очень серьезный факт. У тебя

есть неопровержимые доказательства? Кто-нибудь слышал его мерзкое высказывание?

— Оба водителя. Мой, конечно, подтвердит, а вот его, вряд ли. К тому же оба они беспартийные.

— Недостаточно. Вот, если бы магнитофонная запись.

— Кто же знал, что этот разбойник выйдет на дорогу, — вздохнул Слипчук. — Мой водитель

предлагал не останавливаться, ударить по газам, но я решил уважить начальника милиции.

Доверяй после этого…

— Ладно, постараюсь разобраться в ситуации и доложить Макарцу, — обнадежил Лев Аронович.

— Виктор Сергеевич решит, дать делу ход или сделать Калачу серьезное внушение?

—Гнать его надо из партии поганой метлой, — твердо стоял на своем Слипчук.

—Не горячись, не рви сердце. Тебе нужен покой, — внушал помощник. — Воздержись от

заявлений и жалоб в прокуратуру, ЦК, газеты, иначе поставите крест на своей карьере. Партийный

приказ: не выносить сор из избы! — властно изрек Гнедой. — Что касается Калача, то он

безнаказанным не останется. Мы его, как следует, пропесочим, чтобы впредь не распускал руки. Я

передал вам мнение Виктора Сергеевича, а он слов на ветер не бросает. Не унывайте, не падайте

духом. Постараюсь, чтобы завтра вас отправили в Симферополь. Посидел бы рядом, но недосуг,