Саркофаг - [28]

Впереди уже маячила эстакада, по лестнице на платформу поднимались люди – довольно много, наверное, с полсотни, и это вселяло уверенность: значит, не обманули-таки и впрямь железнодорожное сообщение хоть как-то, но действовало. Максима немного смущало только одно – уместятся ли все эти люди на пресловутой дрезине?

Поднявшись на платформу, молодые люди уселись на скамейку рядом с благообразного вида старичком, тоже с рюкзаком и в коричневой куртке.

– Не скажете, как тут с оплатой? – с улыбкой поинтересовался Макс.

Старик тоже улыбнулся:

– Вы в первый раз едете?

– В первый. В Ульянку, родственников проведать.

– Тут теперь многие ездят. Кто на дачу, кто вот, как вы, – к родственникам. Уж по железке-то куда безопасней, чем пехом или – не дай бог – на машине. А платить, как везде, продуктами. Я вот обычно картошкой плачу, участок у меня под Лиговом, домик. За лето утеплил, дровишек кое-как заготовил – зиму проживу, все лучше, чем в городе. Дочку зову – не хочет. Домишко, говорит, больно уж маленький, ну куда с детьми? А тут и соседи нормальные, и дров муж на зиму привез, повезло – целая комната, и школу, говорят, все ж таки откроют. Так вот и не уговорил – ну уж пусть как знают. Оно, конечно, неплохо, кабы школа-то…

– Да уж, – согласно кивнул молодой человек. – Неплохо. А сколько продуктов-то?

– А у вас что?

– Консервы…

– Как у всех. – Дед пожевал губами. – Ну, до Ульянки недалеко – по банке рыбных с человека возьмут, всяко. Или свиной тушенки – за двоих одну.

– Ну, слава богу – хватит.

Тихомиров облегченно перевел дух и вдруг услышал гудок… Мощный такой, явно принадлежащий локомотиву… Это и был локомотив, быстро приблизился, возник из тумана… Огромный черный паровоз, с самой настоящей трубой, с полным нарубленных дров тендером… ну, оно понятно – с дровишками-то особых проблем нет, чай, не мазут, не бензин, не солярка. А если повезет, на складах еще и угольком можно разжиться.

К паровозу было прицеплено два вагона, куда народ и кинулся, на ходу вытаскивая из мешков и сумок консервные банки, какие-то соленья, капусту… Один чудик даже пытался заплатить за проезд старыми ходиками, правда, его в вагон не пустили. Двое дюжих проводников в кожанках своим обликом напоминали приснопамятных «братков» из начала девяностых: те же самоуверенно-нахальные, не отмеченные печатью интеллекта лица, те же повадки, даже жаргон – тот же.

– Ну, куда ты лезешь, бабка? Заплати сперва, а потом лезь. Что ты за дерьмо суешь-то?

– Это наволочки, милок. Очень хорошие наволочки, крахмальные, у меня в Дачном сестрица…

– Иди ты со своими наволочками знаешь куда? Эй, дед, а у тебя что? Бычки в томате? А докуда? До Лигова… Ладно, черт с тобой, давай свои бычки… А ты куда с курицей? Совсем, что ли, с ума сбрендила? Что нам с твоей курицей делать? Ну и что, что жирная? Сама и жарь!

Беглецов пропустили в вагон без всяких проблем – за банку свиной тушенки, паровоз свистнул, окутался клубами дыма, и тающая за окном платформа медленно поползла назад.

– О, молодые люди! – Давешний старик радостно уселся напротив. – Едем, а?

– Едем! Как хоть рельсы-то не разберут?

– Так ведь их охраняют, рельсы-то, – понизил голос старик. – Ну, группировки… банды по-старому. Литовские, скажем, этот участок держат… контролируют, николаевские, скажем, московское направление под себя подмяли, выборгские – свое… А людям-то что, плохо что ли? С дачи, на дачу или вот так – родственников навестить.

– Ну ясное дело, неплохо.

Если бы не желтое небо да не мордовороты-проводники, можно было представить себя в спокойном старом времени, вот так же, в пригородном поезде – красота, едешь себе на дачу. Доехали, кстати, быстро – Тихомиров едва не прозевал нужную станцию, хорошо, Леночка напомнила, толкнула локтем:

– Ульянка!

Перейдя неширокое, с обгоревшими грузовиками и раздолбанными легковушками шоссе, путники прошагали метров сто по небольшой улочке и остановились перед старой панельной пятиэтажкой.

– Ну вот, – задумчиво произнесла девушка. – Это здесь, кажется. Во-он и дом, и подъезд… Нам девятая квартира.

– А пустит ли переночевать тетка-то? – запоздало спросил Максим.

– Пустит. – Леночка неожиданно улыбнулась. – Она меня всегда любила. И сейчас – даже очень рада будет.

Пожав плечами, Тихомиров поправил за спиной рюкзак и следом за своей спутницей поднялся по узкой лестнице.

Да-а… Обычная деревянная дверь, как в какую-нибудь доисторическую эпоху, в семидесятые, когда поставить стальную дверь и закрыть окна решетками могло прийти в голову только контуженному на всю голову идиоту, а ключи от дверных замков, уходя, обычно оставляли под ковриком.

Пригладив волосы, Леночка постучала в дверь.

– Иду-у, иду-у! – тотчас же откликнулись из квартиры. – Подождите.

– Вот в этом вся тетушка, – обернувшись, с улыбкой пояснила девчонка. – Сначала откроет дверь, а уж потом посмотрит, кто там пришел.

Дверь распахнулась… она даже и не была закрыта! Да-а-а…

Показавшаяся на пороге женщина в длинной черной юбке и нарядной, зеленой, с большим красными маками кофточке поправила на носу очки… и радостно улыбнулась:

– Ой! Леночка! Вот кого не чаяла увидеть… Ну что же вы, проходите… Дай-ка я тебя поцелую! Умм… А это кто с тобой? Вас, молодой человек, как зовут? Вот, надевайте тапочки.