Саркофаг - [20]
ВЕРА. По-вашему, получается, что Россия - родина слонов...
ПТИЦЫНА. Слоны не наши. Но вот в радиологии мы впереди, это точно. И увидите, как он реагировать будет...
Сергеев и Кайл заходят к Бессмертному.
ПТИЦЫНА. Сейчас наш малыш повеселится! Кайл - ему подарок от скуки... (Анне Петровне) это ты ему о костном мозге поведала?
АННА ПЕТРОВНА. Он и сам все знает. Любознательный...
ПТИЦЫНА. Его настроение мне не понравилось.
Сергеев, Кайл и Бессмертный выходят из бокса.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Протягивает журнал) господин Кайл, здесь обо мне все написано. Самым подробным образом. Что-либо добавить мне трудно.
КАЙЛ. Благодарю вас. Весьма признателен. Вы удивительный пациент.
СЕРГЕЕВ. Он любит оригинальничать!
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет. Просто с господином Кайлом мне хотелось бы побеседовать о глобальных проблемах. Моя личная судьба - песчинка общепланетарной бури...
КАЙЛ. Вы очень точно определили ситуацию, господин...
БЕССМЕРТНЫЙ. ...Бессмертный.
КАЙЛ. Да-да, Бессмертный. Именно посещение вашего центра меня еще раз в этом убедило.
ВЕРА. У вас, в Америке, такой центр есть?
КАЙЛ. Пока нет. Но теперь я твердо уверен, что он совершенно необходим. И в этом меня убедил господин... Бессмертный. Странная все-таки фамилия...
БЕССМЕРТНЫЙ. Псевдоним. Как Стендаль или там Жорж Санд... Что-то из американцев никого не припоминаю. Да, впрочем, это неважно.
КАЙЛ. Согласен с вами... Согласен. И совершенно потрясен тем, что увидел. Фантастично!
ПТИЦЫНА. Да, дозы действительно фантастичные.
КАЙЛ. Я разделяю ваше мнение, профессор Птицына. Эта ужасная трагедия, и мы должны из нее извлечь все уроки. Опыт вашего лечения удивительный. Я представлял, что при таких дозах облучения исход предрешен моментально... А вы добиваетесь выдающихся результатов!
СЕРГЕЕВ. Ваша высокая оценка нашей работы, профессор, льстит. Мы вам благодарны за нее.
КАЙЛ. У меня завтра пресс-конференция. Я прошу вас, профессор Сергеев, и вас, коллега Птицына, быть рядом со мной, когда меня будут атаковать журналисты.
ПТИЦЫНА. Не смогу. Работаю.
КАЙЛ. Понимаю. Но вы, профессор, просто обязаны быть рядом со мной. Я должен показать прессе, какие замечательные специалисты работают в вашей стране. Я должен это сделать.
СЕРГЕЕВ. Признателен. Буду.
КАЙЛ. И главное, что мы с вами должны сказать представителям мировой прессы, что эта трагедия на атомной станции - ничтожный инцидент по сравнению с ядерной войной. Ее уже можно наглядно сейчас представить.
ВЕРА. Но вы же сами... Это у вас в америке...
СЕРГЕЕВ. Вера!
КАЙЛ. Я понимаю мою очаровательную молодую коллегу. Да, у нас разные взгляды и разное понимание происходящего, но, думаю, что нас, врачей, объединяет одно: в случае ядерной катастрофы некому будет лечить. Просто нас, врачей, не хватит! Это будет для всех гибель.
БЕССМЕРТНЫЙ. Саркофаг.
КАЙЛ. Что? Не понял?
БЕССМЕРТНЫЙ. Коллективный, общепланетарный саркофаг.
КАЙЛ. Прекрасно! С вашего разрешения я воспользуюсь этим образом?
БЕССМЕРТНЫЙ. Дарю. Не жалко...
КАЙЛ. Я расскажу о вас, о вашем юморе, о вашей исключительной судьбе. К сожалению не могу пригласить вас в америку, понимаю, что это невозможно. Но...
БЕССМЕРТНЫЙ. Уж больно далеко, а я не люблю летать самолетами. Вдруг разобьемся, а?
КАЙЛ. (Смеется) юморист! До чего же мне нравятся русские - даже в такие трудные минуты не могут обойтись без юмора.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Мрачно) действительно очень смешно.
Начинает мигать первый и восьмой боксы. Слышен сигнал зуммера.
ПТИЦЫНА. Извините, мы должны...
КАЙЛ. Не буду задерживать. Прощайте!
СЕРГЕЕВ. Я провожу гостя.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Кайлу) одну минуту, профессор. Хочу я потолковать попроще, по-свойски... Без этикета и дипломатии. Ладно? Забудь, что ты американец и находишься среди русских... По-честному скажи, страшно все это? (Показывает на боксы).
КАЙЛ. (Растерянно) очень... И даже не верится, что такое может быть.
БЕССМЕРТНЫЙ. Ты там, в америке, скажи своим, ну тем, кто с атомной бомбой... Скажи, если жахнет, то ничего не останется, ничего... Или только такие, как я. Но радости в этом нет. Поверь, нет ни радости, ни жизни. Так и скажи.
КАЙЛ. Обязательно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хороший ты парень... Жаль, указ у нас действует, я бы с тобой на брудершафт по сто грамм с удовольствием!.. Всего доброго, профессор, долгой вам и счастливой жизни!
Кайл и Сергеев уходят. Птицына с Верой, Анна Петровна
с Любовью идут в боксы.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Задумчиво). Точка. Кажется, я уже дожил до всемирной славы...
Гаснет первый бокс. Оттуда выходит Птицына.
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, можно с вами серьезно?
ПТИЦЫНА. Это так спешно?
БЕССМЕРТНЫЙ. Да. Помните, после первой операции вы сказали мне: "Проси, чего хочешь, выполню?"
ПТИЦЫНА. Было такое.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хочу попросить.
ПТИЦЫНА. Так долго ждал?
БЕССМЕРТНЫЙ. Пора. Возьмите мой костный мозг и отдайте тому, ну, в пятом боксе...
ПТИЦЫНА. Чего еще наделал, малыш!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я серьезно.
ПТИЦЫНА. Это же огромный риск. Для тебя. Я не имею права.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я прошу, а значит право есть. Так надо.
ПТИЦЫНА. Успокойся...
БЕССМЕРТНЫЙ. Я в здравом уме. Может быть, впервые за эти 488 дней. У меня есть право хотя бы один раз в жизни совершить по-сту-пок! Впервые в жизни...
История создания советского ядерного оружия остается одним из самых драматичных и загадочных сюжетов XX века. Даже, несмотря на то, что с 29 августа 1949 года, когда на Семипалатинском полигоне была испытана первая атомная бомба, прошло 70 лет. Ведь все эти годы наша страна продолжает вести тайную войну с Западом. Эта книга необычная по двум причинам. Во-первых, о создании отечественного ядерного и термоядерного оружия рассказывают те самые ученые, которые имеют к этому прямое отношение. Во-вторых, они предельно откровенны, потому что их собеседник – человек, посвятивший изучению истории «Атомного проекта СССР» более полвека своей жизни, а потому многие страницы этой истории известны ему лучше, чем самим ученым – все-таки секретность властвовала над судьбами всех.
Книга писателя и журналиста, редактора газеты «Правда» по отделу науки Владимира Степановича Губарева повествует об аварии на Чернобыльской АЭС, об истории развития отечественной атомной промышленности, о настоящем и будущем мирного атома.
Все, что связано с созданием нового оружия, окружено глубокой тайной и в Америке. Возникает тотальная система секретности, прорваться сквозь которую практически невозможно. Однако советской разведке это удается, и в Москву направляются довольно подробные материалы о ходе работ по созданию атомной бомбы.Но разведке еще суждено сыграть свою роль, когда все добытые ею материалы начнут попадать в руки Игоря Васильевича Курчатова. А пока события развиваются своим чередом, и их хроника напоминает детективный роман с захватывающим сюжетом.
«Кузькина мать» — так называлась самая мощная термоядерная бомба, взорванная на Новой Земле. Говорят, что создание «супербомбы» стало переломным этапом не только в истории «Атомного проекта СССР», но и в ядерной гонке между СССР и США.О том, кем и где создавалась она, рассказывается в книге известного писателя и журналиста Владимира Степановича Губарева, автора многочисленных книг и статей о великих достижениях Советского Союза в науке и технике.
Эпоха рождает гениев только в том случае, если предстоит изменить жизнь коренным образом. Это случается очень редко. Нам повезло! Появился ученый, который сначала научил летать самолеты, потом создал крылатые «пули», пересекающие континенты за считаные минуты, побывал в центре термоядерного взрыва, чтобы описать происходящее там, и, наконец, рассчитал дороги в космос, по которым полетели спутники Земли, космические корабли и межпланетные станции к Луне, Марсу и Венере. 14 лет он стоял во главе науки Советского Союза и за эти годы вывел ее в мировые лидеры, хотя многие считали, что такое невозможно.
Его именем названы пик на Памире и кратер на Луне. Его «изделия» стали основой Ракетных Войск Стратегического Назначения СССР. Им создан легендарный «Сатана», занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как «самая мощная межконтинентальная баллистическая ракета в мире».Окончив Московский авиационный институт по специальности «самолетостроение», в молодости Михаил Янгель работал с величайшими советскими авиаконструкторами – «королем истребителей» Поликарповым, Микояном, Мясищевым, – но главным делом его жизни стали ракеты.