Сарацинский клинок - [8]

Это был мальчик. Он не походил на своего крупного и белокурого отца. Мальчик был маленький и худенький, еще более смуглый, чем его мать. Головка его была покрыта густыми черными волосами.

Мария смотрела на сына.

– О Боже, – прошептала она. – Какой он некрасивый! Я его ненавижу! Уберите его от меня…

Она отвернулась к стенке и горько заплакала.

Через три дня она умерла от родильной горячки. А жители Иеси забросали камнями дом Исаака бен Ибрахима, утверждая, что это он погубил ее злыми чарами. Их ярость была так велика, что Исаак вынужден был на время покинуть город.

Бедный Донати едва не помешался от горя. Никогда, больше он уже не был прежним.

Вот так, в один и тот же день, двадцать шестого декабря 1194 года родились Пьетро, сын Донати, и Фридрих II Гогенштауфен, великий преобразователь и Чудо света. В один и тот же день, в городе Иеси на границе Анконы, под одними и теми же звездами.

Что, конечно, имело свои последствия.

1

Мальчик Пьетро проснулся уже при мягком, свете дня. Он лежал на большой мавританской тахте, крытой камчатным покрывалом, и протирал глаза. Было уже поздно – очень поздно, он знал это. Обычно он вставал при первых лучах рассвета и с неохотой одевался в ожидании святых отцов, которые приходили учить его латыни и катехизису. Эту часть своих занятий он ненавидел, хотя успевал по этим предметам. Он обожал преподавателей-сарацинов, которые приходили во второй половине дня обучать его арабскому языку, арифметике, алгебре, логике и риторике. Любил он также свободные беседы с добрым дядей Исааком о познаниях евреев, в результате чего арабский и еврейский язык он усваивал гораздо успешнее, чем латынь.

Святые отцы были суровыми и угрюмыми людьми. Кроме того, его запирали с ними в тесной маленькой комнатке, сидеть в которой теплым утром было почти непереносимо, поскольку священники считали греховным обычай сарацинов омывать тело ежедневно и пользоваться благовониями, к которым и он и Исаак были привержены. Они столь многое считали греховным – охоту в воскресенье с соколами, приятную беседу с хорошенькой девушкой, пение…

Кроме того, они требовали, чтобы он верил в сущую чепуху – в святых, которые ходили, держа в руках свои отрубленные головы, в святых девственниц, умиравших, защищая свою невинность, – в тринадцать лет, живя в жаркой Сицилии, Пьетро уже прекрасно знал, что потеря невинности дело скорее приятное, – в людей, которые обрели святость, истязая свою плоть…

Пьетро потрогал свои тонкие, бронзового оттенка руки. Он не обладал мощными мускулами и уж, конечно, не собирался рвать их ради блага своей души. Спустив голые ноги с тахты, он начал подбирать одежду, которую приготовил ему Абу, его раб-сарацин. Пока он натягивал красные, обтягивающие чулки, ему пришло в голову, что его друзья мусульмане тоже верят во множество совершенных несуразностей, но их несуразности выглядели все-таки привлекательнее. Рай – место, где бьют фонтаны и мужчины получают вкусную пищу и сладости, не говоря уже о прекрасных девушках, готовых с радостью исполнить все их желания, – имеет свои преимущества по сравнению с холодными и скучными христианскими небесами, где, как предполагается, душа использует свою вечную жизнь для того, чтобы славить Господа Бога. Пьетро думал, что Бога, наверное, уже тошнит от этих вечных славословий.

Он продолжал неторопливо одеваться. Потом он сообразил, почему его не разбудили. Сегодня суббота, священный день для евреев. Вчера его арабские учителя не пришли, потому что пятница их священный день. А завтра он должен будет встать до рассвета и идти к утренней мессе, поскольку завтра христианское воскресенье. Пьетро подумал, что три священных дня в неделю – это многовато. Его смешило, что взрослые люди не могут договориться, какие дни считать священными, не говоря уже о их разных представлениях о Боге.

Эти любопытные мысли он сформулировал на придуманном им самим диалекте – смеси арабского и сицилийского, уличного. Но с таким же успехом он мог выразить эти мысли на французском, или провансальском, или лангедокском. Хью, Пьер и Жан, сыновья норманнских рыцарей, с которыми он вместе охотился, как только выпадала возможность, болтая с ним на своих родных языках, привили ему эти знания. Таким же образом он овладел греческим – с помощью Деметриуса, Аркариуса и Теодосауса, сыновей старейшин из знатных семей византийской общины в Палермо.

Конечно, это было достижение, даже в Палермо – городе столь многоязычном, что любой попрошайка мог просить милостыню на половине языков Западного мира, а оборванные уличные мальчишки, не умеющие написать собственное имя, могли на середине фразы перейти с одного языка на другой и тут же на третий. Но Пьетро выделялся своим умом. Все его друзья – норманны, сицилийцы, греки и сарацины – признавали это. Его ум был в какой-то мере компенсацией за маленький рост и недостаток физической силы.

Он подошел к окну к выглянул наружу. Он все еще был только наполовину одет, но сегодня не стоило торопиться. Впереди был целый день, и этот день принадлежал ему. Ибо воспитывающий его дядя не требовал, чтобы он соблюдал еврейские праздники и религиозные обычаи. Исаак скрупулезно выполняя данное Донати обещание – вырастить мальчика христианином.