Сапожники - [19]

1-й подмастерье. Помолчите, мастер, давайте вслушаемся в нашу внутреннюю гармонию, в этот комфорт свободного существования нашей психики – как в футляре – эх!

2-й подмастерье. Только не иллюзия ли то, что мы действительно строим новую жизнь? Может быть, мы обманываем сами себя, чтобы оправдать весь этот сегодняшний комфорт? А может быть, нами правят силы, суть которых нам неведома? И мы всего лишь марионетки в чьих-то руках? Почему, кстати, «Марио»-нетки, а не «Каська»-нетки? А? Этот вопрос наверняка останется без ответа, но что-то в нем такое все же есть.

Саэтан. Конечно есть. А вот молчать я не буду, гниды вы серые. Я эту твою мысль, так называемый второй подмастерье, в настоящее время именуемый Ендреком Совопучко, помощником величайшего творца нового… э-э-э… не буду перечислять все титулы, так вот, я говорю, что эту твою мысль я давно уже имел в виду и сознательным усилием воли преодолел ее. Необходимо перестать во всем сомневаться – это было свойством наших народов во времена нищеты, подлости и полнейшего отсутствия разума. Сейчас надо наверстывать упущенное, а не антимонии разводить, как калеки в семнадцатом веке. Главное – выбросить из головы веру в тайные силы и организации, как масонские, так и всякие другие, выбросить все укоренившиеся в нас остатки религиозных заблуждений. Молодцом будет тот, кто перестанет стремиться к постоянному повышению своего жизненного уровня до бесконечности, пока не лопнет. В Истории все рано или поздно должно лопнуть – на смазочном масле разума далеко и гладко в будущее не заедешь: закон скачкообразности…

2-й подмастерье. Башка у меня трещит от вашей говорильни, сучьи вы дети. А вы, мастер, сильно изменились – не отрицайте. Вы меняетесь в ту же самую сторону, что и я, различия носят лишь качественный характер. Разве не правильно говорил в свое время бывший прокурор, что, когда мы были по ту сторону, мы были одни, как только перешли на другую, стали точно такими же, как они. Тайные же силы, как и потайные люди, существуют и качественным образом от явных не отличаются. Такая вот наблюдается разница во временах – эх!

Саэтан. Все это лишь внешняя видимость – такое впечатление создается на фоне стремительности перемен, происходящих в нашем обществе.

2-й подмастерье (спокойным голосом). Не могли бы вы избавить себя и нас от этого мужицки-собачьего, старопольски-пророческого тона, напыщенной манеры говорить, а прежде всего – от столь обильного количества слов?

Саэтан (спокойно, твердо). Нет. И как Ленин в качестве слуги своего класса отличался, несмотря на все величие этой индивидуальности, от Александра Македонского, бывшего олицетворением личной мощи человека, так я отличаюсь от этой собаки! (Указывает на спящего Скурви.) Однако не время болтать – время работать! Само по себе ничего не свершается, будь трижды проклята эта паршивая действительность! Прошли блаженные времена идей, когда можно было майонезы жрать и идейным большевиком быть, чтобы в самую черную минуту своей жизни утешаться этими блистательными идеями – вот, мол, хоть и гнию в экскрементах, но все же кое-что да значу. Новой идеи уже не даст никто – новая форма общественного существования сама выкристаллизуется из диалектической изжоги всех внутренностей человеческого котла, на самом краешке крышки которого сидим мы – когда-то дубины дубинами, дубье дубьем, а теперь – творцы, строители нового, только вот радость из нас почему-то не брызжет, сучья эта жизнь!..

Подмастерья (вместе). Нам так осточертели ваши проклятья, что мы сейчас завоем. Мы совершенно интуитивно говорим все в унисон, но можем продолжать так и дальше.

Саэтан. Перестаньте ради господа бога! Хватит уже, хватит…

Скурви (потягиваясь сквозь сон и урча). Я бы с удовольствием был сапожником до конца своих дней. О, как иллюзорны все так называемые высшие требования к самому себе: они ведут к высотам, с которых потом падаешь на самое дно, расшибая себе в кровь лицо. Метафизика, которую я до сих пор так презирал, теперь обрушивается на меня изо всех уголков бытия. Au commencement Bythos était[17] – пропасть хаоса! Хаос – это нечто чудесное и недосягаемое. Нам не дано познать, что такое хаос, несмотря на то что весь мир, по сути, представляет собой один сплошной хаос. Хаос! Хаос! Только жалкие обрезки кожи наших обобществленных телят могут быть приведены в какой-то статистический порядок. Как жаль, что мой ум не развивался при помощи соответствующей философской литературы – теперь уже поздно, освоить понятийный аппарат я уже не смогу.

Сапожники прислушиваются. В то время как Скурви разглагольствует, 1-й подмастерье подходит к нему, подняв с земли огромный золотой топор, который у него ausgerechnet [18] лежал под ногами.

2-й подмастерье. Ты на кого тянешь, паскуда ползучая, дерьмо собачье?!

1-й подмастерье. Укокошить его во сне, чтоб не мучился. А то слишком хорошие сны ему стали сниться. У меня здесь ausgerechnet лежал топор, весь из золота, хехехе… (И так далее, и далее, и далее. Долго смеется, выводя трели уже на последнем дыхании.)

Саэтан (грозит ему огромным маузером, который он вытащил из-под халата.)