Сапфирная роза - [5]

— Как ты себя чувствуешь теперь? — пристально посмотрев на него, спросила Сефрения.

— Немного странновато. Ощущаю в себе какую-то силу, какой раньше не было.

— Лучше не думай об этом. Вспоминай Афраэль, сосредоточься на ней. Забудь о Беллиоме, и пока это твое чувство не исчезнет, не смотри на него.

Спархок послушно убрал сапфир за пазуху.

— Похоже, здесь мы все закончили, — сказал Кьюрик, прищуриваясь на перегороженное завалами ущелье.

— Да, — согласилась Сефрения. — До пещеры теперь никому не добраться. А теперь пора подумать и о другом, милорды.

Кьюрик вздохнул, расправил плечи и огляделся вокруг.

— Займусь-ка я костром, — проворчал он и отправился за хворостом. Спархок принялся копаться в мешках и тюках, разыскивая что-нибудь на ужин.

Отужинав, они расселись вокруг костра.

— Каково оно было, Спархок? — поинтересовался оруженосец. — Я про Беллиом. — Он взглянул на Сефрению. — Теперь-то о нем уже можно поговорить?

— Увидим. Расскажи ему, Спархок.

— Ничего такого испытывать мне раньше не приходилось. Мне вдруг показалось, что ростом я вот с эту скалу, и все на свете мне под силу. Я поймал себя на том, что осматривался вокруг, выглядывая еще какой-нибудь утес, чтобы и его разломить надвое.

— Хватит, Спархок! — резко оборвала его Сефрения. — Беллиом пытается завладеть твоими мыслями, он хочет, чтобы ты опять прибег к его мощи. Постарайся думать о чем-нибудь другом.

— Об Афраэли, например? — сказал Кьюрик. — Или она тоже опасна?

— О да, — улыбнулась волшебница, — чрезвычайно опасна. Она может завладеть вашими душами даже быстрее, чем Беллиом.

— Твое предупреждение запоздало, матушка, похоже, она уже успела это сделать. Мне ее недостает.

— Но не терзайся особенно, Кьюрик. Она ведь и сейчас с нами.

— Да? Где же она? — оруженосец оглянулся.

— Ее дух здесь.

— Но все ж это не то, что раньше.

— Давайте лучше вернемся к Беллиому.

— Надо что-то делать. Хватка у него даже крепче, чем я думала, — Сефрения поднялась и подошла к своей котомке. Порывшись в ней, она достала холщовый мешочек, большую иглу и моток красной пряжи. Все это пошло в дело — волшебница уселась у костра и принялась вышивать на холстине странный разбросанный узор. Губы беззвучно шевелились на напряженно сосредоточенном лице.

— Что-то не клеится у тебя, матушка, — заметил Спархок. — Рисунок-то неровный.

— Так нужно. И, прошу тебя, не отвлекай меня от дела, Спархок, — некоторое время она еще вышивала, потом воткнула иглу в рукав, поднесла свое рукоделие к огню и напряженным голосом заговорила по-стирикски. Огонь затанцевал, поднимаясь и опускаясь, подчиняясь ритму ее речи. Внезапно пламя полыхнуло, едва не опалив холщовый мешочек в руках Сефрении. — Теперь, Спархок, — сказала она, — клади сюда сапфир. Будь тверд, он, наверное, станет противиться.

Спархок был несколько озадачен, но подчинился — вытащив самоцвет из-за пазухи, попытался засунуть его в мешочек. Камень буквально жег ему руки, в ушах гремел оглушительный протестующий вой. В голове вдруг появилась мысль, что то, что он пытается сделать, просто-напросто невозможно. Стиснув зубы, Спархок с усилием втиснул камень в мешок и, собрав последние остатки воли, смог наконец разжать руку и выпустить своенравную драгоценность. Сефрения тут же туго перевязала горловину мешка веревкой, затянув ее концы в мудреный узел и обвив этот узел остатками красной пряжи.

— Ну вот, — вздохнула она, — это должно помочь.

— А что ты сделала? — спросил Кьюрик.

— Я обратилась к Афраэли. Она, конечно, не может лишить Беллиом силы, но может оградить от его козней нас и других. Это не лучшее, что можно сделать, но на скорую руку ничего другого не получится. Потом придумаем что-нибудь понадежнее. Возьми его теперь, Спархок. И постарайся, чтобы кольчуга всегда ограждала тебя от этого мешочка. Это тоже может помочь. Афраэль однажды сказала, что Беллиом не выносит прикосновения стали.

— Не слишком ли ты осторожничаешь, Сефрения? — спросил Спархок.

— Не знаю. Мне никогда не приходилось иметь дела ни с чем таким. Я даже не представляю себе, где кончается его власть. Но о его могуществе я наслышана, он опасен даже для богов.

— Для всех, кроме Афраэли, — вставил Кьюрик.

Сефрения покачала головой.

— Даже Афраэль была в опасности, когда держала его в руках, поднявшись из пропасти.

— Почему она не захотела оставить его себе?

— Моя богиня любит нас. И может быть это — наша единственная защита против него. Это чувство для Беллиома непостижимо.

Этой ночью Спархок спал плохо, беспрестанно мечась на одеяле. Во сне ему чудилась Сапфирная роза, висящая в воздухе перед его глазами, излучая завораживающее сияние. Из сердца этого сияния изливался звук — песня, притягивающая к себе все существо Спархока. Вокруг, почти вплотную к нему, теснились неясные тени. Черная тяжелая ненависть исходила от них. А вне круга беллиомова света виден был уродливый идол Азеша, расколотый им в Газеке. На лице идола отражались то похоть, то жадность, то ненависть, то презрение, рожденное уверенностью в собственной абсолютной власти.

Все они — Беллиом, тени и Азеш — давили на душу Спархока тяжким бременем, и он собирал все силы, чтобы бороться с ними. Власть их была огромна, и тело его и мозг казалось вот-вот разорвутся на части.