Сапфир и золото - [50]

— Вы что за люди? — не без любопытства спросил менестрель. Цыган в них он сразу признал: встречал таких во время путешествий по королевствам. Но вот в Серой Башне ни разу не видел.

С ответом вышла заминка. Цыгане уже успели убедиться, что это вовсе не «хозяюшка», но до сих пор не поняли, какого роду-племени этот юноша, а значит, и сомневались, как к нему обращаться. Одет он был слишком просто. Работник? Но уж слишком изящно и благородно выглядел для всего лишь батрака: таких не нанимают на чёрные работы, толку не будет: зачахнут. Но цыган смутить сложно.

— А что же ты, дружочек, — прежней присказкой спросил Вайда, — так далеко стоишь, оттуда глядишь? Подойди ближе, не украду.

— Да уж не советую, — рассмеялся менестрель, представив, что бы в таком случае сделал Эмбер.

Цыган несколько растерялся — смех действовал обезоруживающе, — Ружа покраснела и спряталась за плечо брата. Вайда тряхнул кудрями, чтобы избавиться от наваждения, и выставил вперёд лоток:

— Мы цыгане-коробейники. Подходи, выбирай, что любо — покупай. Стоит монетку. Скажешь ласковое слово — даром отдам.

Менестрелю этот говорок нравился. Было в нём что-то поэтическое. Он обернулся, взглянул на башню. Эмбер спал ещё. «Ну, — рассудил менестрель, — хоть изгородь — это уже одиннадцать шагов, но за неё-то я не собираюсь?» И он подошёл к изгороди («менестрелеметр» тут же щёлкнул, Дракон проснулся), чтобы взглянуть, что навалено в лотке цыгана.

Там был целый ворох безделушек. Глаза Голденхарта невольно разгорелись, и он стал рыться в лотке, разглядывая то ленту, то замочки, то крючочки. Вайда по-прежнему на него поглядывал с сомнением, пытаясь определить природу загадочного юноши. Ружа была внимательней. Когда менестрель протянул руку, чтобы взять ленту, она тут же пихнула брата под бок: на безымянном пальце юноши красовалось тяжёлое золотое кольцо с крупным камнем-сапфиром, и намётанный цыганский глаз тут же безошибочно определил, что кольцо не фальшивка: и камень, и золото настоящие. Кольцо это ему Эмбер подарил.

Менестрель покуда разглядывал вытянутую из общего вороха ленту и чуть улыбался собственным мыслям. Лента была янтарного цвета. Как бы хорошо она пришлась к волосам Дракона!

— Возьму эту, — сказал Голденхарт, сворачивая ленту в клубок. — Монетку стоит, говоришь? — Он порылся в рукаве, вытащил серебряную монету и протянул Вайде со словами: — Этого хватит?

Цыган уставился на монету, ничего не отвечая. Ружа проворно сцапала монетку и проворковала:

— Лента дешевле стоит, хозяйчик, золотой ты мой, драгоценный, выбирай ещё что-нибудь. Столько раз да по столько!

Менестрель ей в ответ улыбнулся, цыганочка опять покраснела, но на этот раз за брата прятаться не стала, а наоборот, ворошила лоток вместе с менестрелем, предлагая ему то и это и вспыхивая румянцем, когда их руки соприкасались.

Вайда был огорошен. Неужто настолько богатые крестьяне в деревне живут, что в состоянии и серебром расплачиваться? Ответ напрашивался сам собой, конечно, и старуха-цыганка, и цыганочка его давно угадали, едва кольцо на пальце у юноши приметили: хозяйчик-то из «набольших»! Но Вайда до этого пока не додумался. Парень был не из глупых, но уж слишком много потрясений разом. Старуха громко крякнула, цыган опомнился, покосился на неё и начал:

— А вот что…

Договорить он не успел. По траве от башни золотым вихрем пронёсся Дракон и прервал его всего лишь взглядом, вроде бы и не суровым, но таким, что — ух! Язык у Вайды онемел, и цыган с ужасом понял, что и полслова произнести не может. Старуха-цыганка на мужчину взглянула с растущим беспокойством. Он явно был из «набольших», но этим дело не ограничивалось. Старуха даже грешным делом засомневалась: а вдруг люди верно болтают о колдунах? Потому что было в нём что-то этакое… нечеловеческое, понять бы ещё — что!

— Одиннадцать шагов, Голденхарт, — с укоризной сказал Дракон, покуда не обращая внимания на цыган.

— Да я всего-то и хотел, что взглянуть на ленты, — оправдывался юноша. — Посмотри-ка, что я тут нашёл.

Он с удовольствием продемонстрировал на ладони золотой браслет с сапфирами, который выудил со дна лотка.

— Подделка, — не глядя, бросил Дракон.

— Эй, эй, господин сиятельный, — начал было возмущаться Вайда, но старуха-цыганка опять крякнула, да так, что цыган даже на неё обернулся.

«Не болтай лишнего!» — словно бы говорил её сердитый, а больше тревожный взгляд. Если уж с первого взгляда определил, что фальшивка, значит, дело и впрямь неладное: цыганские подделки были хороши, даже ювелиры и те ошибались. Тревога всё нарастала, но бабка-цыганка никак не могла понять, что же не так с этим господином за изгородью. Он, словно бы почувствовав её взгляд, поднял глаза. Старуха обмерла: глаза-то были не человечьи! Вместо зрачка — тонкая тёмная полоска, совсем как у змеи глазищи!

— Лучше настоящее покажи, — потребовал Дракон, переводя взгляд обратно на Вайду. — Я ведь чую, что у вас в повозке припрятано что-то ценное.

Вайда хмыкнул было, но старуха велела:

— Покажи.

Внук был слишком молод и неопытен ещё, чтобы подмечать детали. Но она уже точно уверилась, что стоящий перед ними господин не из людей. Уж колдун или кто ещё — неизвестно, но не человек. Она невольно сжала в кулаке висящий у неё на шее амулет и повторила: