Сапфик - [3]

— Благодарю, Мастер! Благодарю за ваши слова!

Толпа одобрительно взревела, а Аттия позволила себе саркастическую ухмылку. Ну и дураки! Неужели никто не заметил, что этот так называемый маг, фактически, не сказал ничего? Удачная догадка, несколько приличествующих случаю слов, и все с восторгом проглотили наживку.

Чародей верно выбрал свои жертвы. Высокий мужчина был слишком испуган, чтобы произнести хоть что-то связное. Когда Чародей поинтересовался, не лучше ли его матери, тот, заикаясь, пробормотал лишь:

— Лучше, сэр.

Раздались аплодисменты.

— Так и должно быть. — Чародей взмахнул искалеченной рукой, призывая к тишине. — И я предсказываю, что к Включению Дня её лихорадка ослабнет. Она сядет на постели и позовёт тебя, друг мой. И проживёт после этого ещё десять лет. Я вижу, как она нянчит внуков.

Мужчина онемел. Аттия с отвращением заметила слёзы на его глазах.

По толпе пробежал шепоток. Возможно, этот диалог показался зрителям не настолько убедительным, как первый. Приблизившись к Аттии, Чародей внезапно обратил к толпе своё молодое лицо.

— Конечно, некоторые из вас считают, что это слишком просто — предсказывать будущее, — заявил он. — Откуда нам знать — думаете вы — сбудется это или нет? И вы правы в своих сомнениях. Но прошлое, друзья мои, прошлое — совсем другое дело. Сейчас я расскажу вам прошлое этой девушки.

Аттия напряглась.

Его губы изогнулись в лёгкой улыбке — видимо, он почувствовал страх своей жертвы. Он вперил в неё внимательный взор, и его тёмные, как ночь, глаза начали постепенно стекленеть, отдаляться. Рукой в перчатке он коснулся лба Аттии.

— Я вижу, — прошептал он, — длительные странствия. Многие мили, долгие дни утомительного пути. Я вижу тебя на четвереньках, как животное. Я вижу цепь вокруг твоей шеи.

Аттия сглотнула. Больше всего на свете ей сейчас хотелось сбежать. Вместо этого она кивнула, и толпа замерла в абсолютном молчании.

Чародей сжал её кисть своими длинными тонкими пальцами, затянутыми в перчатку.

— Странные у тебя воспоминания, девочка. Я вижу, как ты поднимаешься по длинной верёвочной лестнице, убегаешь от громадного Зверя, летишь на серебристом корабле над городами и башнями. Я вижу юношу по имени Финн. Он предал, бросил тебя. И хотя он обещал вернуться, ты боишься, что этого никогда не случится. Ты любишь его, ты ненавидишь его. Верно?

Лицо Аттии пылало, руки дрожали.

— Да, — выдохнула она.

Зрители ошеломлённо молчали.

Чародей смотрел ей в глаза, проникая в самые глубины души, и она поймала себя на том, что не в силах отвернуться. С ним что-то происходило, что-то странное появилось в его лице, в глубине его глаз. На его плаще поблёскивали крохотные искорки. Перчатка казалась ледяной.

— Звёзды, — задыхаясь, молвил он. — Я вижу звёзды. Под ними раскинулся золотой дворец, в окнах которого горят свечи. Я вижу всё это сквозь замочную скважину в тёмной двери. Это очень, очень далеко. Это Снаружи.

Аттия потрясённо уставилась на него, не в силах пошевелиться, хотя пожатие его руки причиняло боль.

— Есть путь Наружу, — едва слышным шёпотом продолжал он. — Замочная скважина крохотная, меньше атома. И её охраняют орёл и лебедь, простирая над ней свои крыла.

Хватит, надо разрушить эти чары! Аттия с трудом отвела взгляд.

По другую сторону арены собрались члены труппы: укротитель медведя, жонглёры, танцоры. Они стояли так же тихо, как и остальные зрители.

— Мастер, — пробормотала она.

Его веки затрепетали.

— Ты ищешь сапиента, который покажет тебе путь Наружу. Я тот, кто тебе нужен, — сказал он и резко повернул к толпе. — Путь, которым прошёл Сапфик, лежит через Дверь Смерти. — Голос его постепенно набирал силу. — Я отведу туда эту девушку и верну обратно.

Толпа взорвалась криками. Чародей за руку повёл Аттию в центр задымлённой арены, где, освещаемый единственным факелом, стоял топчан. Маг жестом велел ей лечь.

Ноги её подкосились, и она упала на топчан.

В толпе раздался крик, но тут же затих под сердитое шиканье.

Люди подались вперёд, обдавая Аттию жаром и запахом пота.

Чародей воздел к потолку затянутую в перчатку длань.

— Смерть, — возгласил он. — Мы боимся её. Мы всеми силами её избегаем. И всё же Смерть — это дверь, которая открывается в обе стороны. На ваших глазах умерший оживёт.

Вот ради чего она оказалась здесь. Аттия вцепилась пальцами в края жёсткого топчана.

— Узрите! — воскликнул Чародей.

Он повернулся, и зрители застонали, потому что в руке его был меч, соткавшийся из пустоты, вынутый из тьмы, как из ножен. Невероятно, но словно в ответ на его холодное голубое сияние, где-то высоко под невидимыми сводами Тюрьмы полыхнула молния.

Чародей возвёл глаза к потолку. Аттия моргнула.

Как издевательский смех, прогремел гром.

На мгновение все прислушались, напряжённо ожидая, что Инкарцерон начнёт действовать, дома рассыплются в прах, небеса обрушатся и пригвоздят людей к земле.

Но Тюрьма не стала вмешиваться.

 — Отец мой Инкарцерон, — торопливо произнёс Чародей, — наблюдает и одобряет.

Он обмотал запястья Аттии цепями, которые свисали с краёв топчана. На её шею и талию легли два прочных ремня.

— Ни в коем случае не двигайся, — сказал маг, испытующе глядя ей в глаза. — Это чрезвычайно опасно.