Сантехник. Твоё моё колено - [46]

Я давал интервью на телеканале, где ведущие от скуки занялись обустройством бездомных котов. Им привозят из приюта. Животное гуляет по студии, пока не очарует телезрителя, о чем тут же всех уведомят. Формально скотина создает приятный эмоциональный фон. На самом деле это я создавал фон, а кот был центром драмы и героем передачи.

Приехал, напудрился, сижу. Съемка задерживается. Тетя, везущая нового кота, уже звонила, застряла в такси. Водитель пропустил поворот. В Москве это равняется падению в черную дыру, возврата нет.

И вот, съемочная группа со скучными лицами начинает снимать. Без кота совсем не то. Тоска и безысходность. Меня-то никто не полюбит и не пригласит жить в квартиру с лотком и когтедралкой. Из содержимого студии зрители первым делом приютили бы мебель, потом ведущего и цветные металлы. И последним уже блоггера, который не спал две ночи, застрелил подъемный кран, напугал таджика, съел на завтрак стюардессу и невероятную помрежа Галю обнимал две секунды вместо желанных ста.

У русских сакральная миссия: творить добро, прикрываясь ерундой. Например, удочерять котов под видом телевидения. Я же потом утешал ведущего Женю. Говорил, что хороший хозяин сегодня не смотрел телевизор. Нас смотрели только опасные производители беляшей, с ними кот бы погиб в желудке плацкартного путешественника. Женя всхлипнул и успокоился.

1996. Больциано

Мы говорили о детях. Мои, например, очень энергичные. Перед сном они играют в развивающую игру «вскипяти отца». Благодаря их усилиям во мне развилось уже много положительных качеств. Каждый вечер они обещают спать, а сами ржут, ловят кота, топчут подушки, дерутся, ревут и ябедничают. Связывать их запрещают международные конвенции. Хлороформ и водка дискредитируют меня как педагога. Я сулю им казни египетские, требую убрать ноги с подушки сестры, а вторые ноги пусть прекратят плеваться, иначе пойдут спать на балкон.

Про балкон они говорят — прекрасная мысль! В ремень не верят. Говорят, это мифическое чудовище. Меня самого дети считают ворчливым кухонным комбайном, готовящим много и невкусно. Они спрашивают, разве я не рад, что ноябрьскими вечерами у нас так весело.

Наша жизнь и правда хороша. Даже будильник (6:30) не в силах ее изгадить.

— Я порхаю, как карибля! — говорит Ляля, прыгая по матрасу с пером в голове.

Они настолько молоды, что любовь тоже считают мифическим животным. Хотя Маше уже пришлось столкнуться с этой заразой. Один мальчик подарил ей розу. В присутствии подруг.

— Дурак, что ли, — сказала Маша. Однако ж, именно в этот миг она поняла, что женщины не одиноки во Вселенной. Инопланетяне существуют, их шесть штук, распространены они прямо в родном классе. Довольно занятные.

Я видел того мальчика. Он сказал: «До свидания, Маша!» — совершенно не стесняясь моего присутствия. Выглядит интеллигентно, волосы расчесаны не раньше понедельника. Такая свежая прическа в шестом классе — почти пижонство. Я в этом возрасте расчесывался раз в году, 31-го августа, и слыл приличным человеком.

Этот даритель розы Маше неинтересен. Ей кажется занятным другой негодяй, который смешно кривляется на физкультуре. По мне, уж лучше повелитель расчески. Но у девочек свои представления о мужской привлекательности. Им подавай ироничных подлецов — немытых, пьяных, несчастных, смешных на физкультуре. При всей своей холодности, Маша хранила розу целый месяц, меняла воду в вазе и вообще. А потом, я видел, она поет перед зеркалом в расческу. Видимо, детство ее заканчивается.

Кате кажется, я сам хотел бы стать обаятельным мерзавцем. Конечно, хотел бы. Это прямой путь к успеху. Например, мой приятель Константин был приличным юношей, занимался в секции фехтовальщиков. Это спорт благородных людей. Однажды он победил целый турнир шпажистов. Приревновал всю секцию к тоненькой саблистке Ане. Покромсал в винегрет.

Но в финале против Кости вышел адский д'Артаньян из соседнего района. Злой противник все превращал в дуршлаг. Он делал тысячу инъекций в минуту. Даже швейные машины Зингера не способны на такое. Препятствие гибло, не успев ойкнуть.

Костя понимал, это конец. Без первого места говорить с Аней он не сможет, останется только смотреть ей в спину и грустить. Бессердечный дядя тренер, садист и сатрап, увидел этот взгляд, полный юношеского тестостерона, не выдержал и выдал Косте Большую Зеленую Пилюлю.

— Когда выпьешь, посмотри на лампу, — сказал наставник, — ламп станет четыре. Надо собрать их в одну. Если не сможешь, все бросай, беги в лес и сиди там до утра. Потом тебе захочется орать. Так вот, нельзя. Сдохни, но молчи. В случае нехватки сил, подойди ко мне, я тебя накормил, я тебя и убью.

Костя принял зелье. Ничего не произошло. Вообще. Препарат оказался подделкой.

— Посмотри на лампу, — напомнил тренер неожиданно густым басом с тройным эхо. Ламп оказалось четыре, как и обещала советская фармакология, обладательница многих олимпийских медалей. Сходиться светильники не хотели. «Да здравствует Аня!» — подумал Костя и склеил люстру сверхусилием.

Он вышел на дорожку. Воздух в зале был густым и тягучим. Замедленный д'Артаньян едва шевелил шпагой. Костя угадывал его выпады, но с трудом отбивал. Тело не поспевало за стремительным мозгом. Их совместной ярости хватило бы на сто мушкетерских романов. В конце, в сумасшедшем полете, Костя достал врага и укусил себя за обе губы одновременно — так хотелось закричать, столько было счастья.