Санкт-петербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года - [58]
— Опустите пистолет, — лениво сказала маркиза. — Что вы все пугаете женщину, словно на абордаж идете? Кроме того, пока вы лежали в скрыне, у вас порох ссыпался с полки. Получится осечка, обидная для такого стрелка, как вы.
— Вы играете с огнем, — прохрипел Девиер. — Держать меня в сундуке, угрожать любовником, кто бы он ни был!
— Позвольте, вы говорите напраслину. Я действительно два раза была замужем, но любовников у меня не было и не будет, даже из среды столь куриозных господ матросов…
Она раскинула карты, как это делают гадалки. Девиер из-за ее плеча видел, что некий король вокруг вальяжной дамы расставляет своих тузов и валетов, будто готовя их кинуться, хватать, терзать. Но другой король — пиковый, военный, властительный муж, на языке гадалок, господствует над всеми, и не смеют те тузы и валеты ни хватать, ни кидаться. И выпадают в итоге все те же карты — шестерка бубен и шестерка треф.
— Видите? — указала маркиза. — Пустые хлопоты!
Девиер стоял, скрестив руки, и впервые в его флибустьерской голове ворочалось смятенье. Надо было просто повернуться и уйти. Но и как просто уйти от этой женщины, от монстра красоты?
— Послушайте, сударь! — Маркиза встала напротив Девиера. — Клянусь вам, все это произошло непредвиденно. Вам самому было угодно рекомендоваться господином матросом, а к генералу-полицеймейстеру мы бы отнеслись, конечно, по-иному. Кроме скрыни, девать вас было совершенно некуда. Я сама перепугалась сначала, думаю, ведь он услышит все, что станет говорить светлейший. А потом думаю — пусть… Пусть услышит!
И как ребенок, который выпрашивает сласти, она смотрела на него снизу вверх.
— Ну вы же разумный человек… Ну не сердитесь!
И тогда генерал-полицеймейстер, гроза ночного Санктпетербурга, резко повернулся и вышел, отбросив портьеру. Слышно было, как на крыльце его приветствовал гайдук:
— Счастливо повеселились, господин матрос!
Но чаемой полушки в ладонь Весельчак так и не получил.
Потом послышался шорох в кустах на совсем уже темной улице. Это снимались со своих постов и уходили клевреты Девиера. Зизанья принесла свечи и ушла. Маркиза села перед зеркальцем.
Вдруг она почувствовала спиной, что в горнице еще кто-то есть.
Повернулась и увидела, что это вновь светлейший. Громадный, головой под потолок, он прислушивался к тому, что делалось в доме.
— Ваша светлость! — вскочила маркиза, готовая ко всему.
— Отвори все-таки свою скрыню, — попросил светлейший.
Маркиза безропотно откинула фальшивый замок, подняла тяжелую крышку. Меншиков молча смотрел в пропахшее рухлядью чрево сундука.
— Но кто же все-таки у тебя был… Кто был, сознавайся!
— Генерал-полицеймейстер господин Девиер, — честно ответила маркиза.
— Ох, Софья! — схватился Меншиков за виски. — Погубишь ты когда-нибудь свою забубенную голову!
Маркиза позвала Зизанью и стала предлагать светлейшему закусить, отдохнуть, развлечься. Но он отказался.
— Вот что. Ты не подумай взаправду, будто я возвратился, чтобы отлавливать твоих ухажеров. У меня есть важнейшее дело, забыл тебе тогда сказать.
Он огляделся, чтобы удостовериться, что их никто не слышит. Ефиопка была не в счет.
— Послушай, Софья… У тебя, кажется, есть кладовка или чулан с решеткой. Покойный государь строил этот дом любимцу токарю как образцовый, а во всех таких домах предусматривался карцер для слуг.
Маркиза подтвердила, что таковой чулан у нее имеется и дверь там обита железом. И время от времени она туда сажает из слуг, кто хватит лишку.
— Вот, вот! — обрадовался Меншиков. — Везу я с собой одного человека, пусть у тебя побудет под крепким затвором.
Маркиза последовала за ним вниз и видела, как княжеские кучера пронесли кого-то, обвязанного веревками, словно куль.
— Завтра я его заберу, — обещал Меншиков. — А ключ, не прогневайся, я тебе не оставлю. И вот что: ты философский тот камень никому не отдавай, слышишь?
Прижав руки к груди, она хотела поклясться, что никакого камня… Но светлейший уже взобрался в повозку и был таков.
10
— Бумаги мне, бумаги! — требовал Сербан, схватив у Цыцурина гусиное перо. — У кого есть хоть клочок гербовой бумаги, чтоб я мог написать вексель?
Он проиграл Евмолпу Холявину сто пятьдесят рублей и желал выдать по всей форме вексель. Схватил у брата фляжку, но она была пуста.
— Евмолп, голубчик, — умолял Антиох, — растолкуй этому безумцу, что вы играли в шутку!
— Почему это в шутку? — не соглашался Холявин. — Фортуна повернулась ко мне передом, какая тут шутка?
— Но откуда ему взять такие деньги?
— Не мое дело, — подбоченился Евмолп. — Пусть не садится за игру, коль он такой сосунок!
— Сосунок! — возмутился Сербан, распушая усы. — Эй, Камараш, Камараш! Где мой слуга? Камараш, принеси немедленно шпагу, она внизу в стойке стоит!
— Камараш, принеси и мою шпагу! — крикнул Холявин и от волнения сплюнул.
— Не плюй на паркет! — не удержался Сербан. — Свинья!
— Как ты сказал? Кто свинья?
Антиох метался от одного спорщика к другому, Рафалович хохотал, ударяя в ладоши. Цыцурин, клавесинист Кика, буфетчик — все сошлись посмотреть, как ссорятся преображенцы.
Вмешалась маркиза, велела унести шпаги. Часы на большом камине пробили полночь.
История книги» охватывает период с древнейших времен до наших дней и раскрывает ключевые вопросы развития книги как составляющей части культурного наследия общества. В работе широко представлена история деятельности зарубежных и отечественных издательско-книготорговых фирм и выдающихся книжников. Некоторые разделы построены на архивных материалах.Книга представляет культурологический интерес как для специалистов, так и для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа современного писателя и историка происходит в Византии периода ее последнего взлета, приходящегося на годы правления Мануила и Андроника Комнинов, и начала упадка, закончившегося взятием крестоносцами Константинополя в 1204 году. Исторически точный бытовой фон эпохи, напряженный сюжет, яркие характеристики действующих лиц — все это дает возможность читателю узнать много нового о тех далеких временах.
Роман «Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса» (1979 г.) обращает нас к истории Москвы в эпоху петровских реформ. Хотя самой фигуры легендарного царя, который «уздой железной поднял Россию на дыбы», мы здесь не встречаем, все дышит его идеями, замыслами, пронизано противоречиями, что связано с образами его сторонников и врагов. Это своеобразная попытка показать петровское дело без персонажа Петра I.
Начало средневековья, Франция, вторая половина IX века… Идет ожесточенная борьба за власть, которая ускользает из рук слабеющих потомков Карла Великого. На первый план выдвигается Эд, незаконнорожденный отпрыск династии. Ему суждено объединить страну для отпора норманнам, защитить Париж от их нашествия. Рядом с ним юная Азарика, которую молва несправедливо ославила колдуньей.Читатель побывает в книгописной мастерской, в монастырской школе, в императорском дворце и в других очагах культуры того яркого и краткого периода, который историки зовут Каролингским Возрождением.
Две с половиной тысячи лет назад мальчишки, так же как и наши, современные, мальчишки, больше всего на свете любили приключения. Но мальчику Алкамену, сыну рабыни, жившему в древних Афинах в V веке до нашей эры, в эпоху греко-персидских войн, приключения были нужны и потому, что ему очень хотелось совершить подвиг и заслужить себе свободу.Алкамен пытается похитить священную змею, выступает в театре вместо взрослого актера, раскрывает заговор, сражается с варварами, наконец, отправляется лазутчиком во вражеский лагерь и участвует в грандиозной морской битве при Саламине.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».