Санкт-Петербургская быль - [14]
На другой же день после драмы в «предварилке» градоначальник сидел дома у Кони и доказывал, что иначе поступить не мог, не было никакой другой возможности.
– Сил моих не было вытерпеть: стоит передо мной каторжник – и не снимает картуза!
Кони старался объяснить градоначальнику, что по закону пока нельзя считать Боголюбова каторжником – ему не вручен еще ответ Сената на кассационную жалобу.
Об этом разговоре с Треповым у Кони есть запись:
«Я ему откровенно сказал, что был и возмущен и расстроен его действиями… и горячо объяснил ему всю их незаконность и жестокость не только относительно Боголюбова, но и относительно содержащихся в Доме предварительного заключения…»
– Господи! – морщился и махал рукой Трепов. – Да что вы такое говорите, любезный Анатолий Федорович! Конечно, все признают: вы великий знаток законов и человек умнейший, да ведь тут дело-то решенное. Схвачен с оружием, как же не каторжник? А кроме всего прочего, он и не дворянин – сын дьячка, я узнавал. Подумаешь, персона! Мошенник и есть, да еще из неблагородных!
Кони было трудно разговаривать с градоначальником – казалось, этот вельможа не в состоянии понять даже то, что доступно разуму любого человека, не лишенного сердца и элементарных понятий нравственности. Допустив чудовищную жестокость и беззаконие, Трепов ни в малейшей мере не считал себя виноватым и еще твердил, что он всего лишь «службу исполнял».
– От царя мне достается, ну, а от меня – уже другим. Коловращение жизни, – разводил тяжелыми руками Трепов. – На том и свет держится!
Кони в эти минуты думал: «Тиранство есть привычка» – и вспоминал совещание у графа Палена в декабре прошлого года по поводу только что случившейся антиправительственной демонстрации у Казанского собора. Ведь Трепов первый тогда высказался за спасительное средство против «девок» и «мошенников» из революционной молодежи – беспощадную порку. Сечь! Сечь! И вот сейчас, полгода спустя, сам же перешел от слов к делу.
– В цивилизованном государстве этого не должно быть, – пытался Кони убедить Трепова и приводил изречение одного мыслителя, что жестокость и насилие ни к чему хорошему не приводят и что «терпимость – очень трудная добродетель, для некоторых – труднее героизма».
Трепов снова ссылался на Палена, от которого получил полную поддержку. Стараясь как-то оправдаться в глазах просвещенного Кони, покаянно бил себя в грудь.
– Я солдат, я – человек неученый, юридических тонкостей не понимаю!.. Ну, да ничего, – прибавил он затем, – теперь там уже все спокойно, а им на будущее время острастка… Боголюбова я перевел в Литовский замок… Я ему послал чаю и сахару…
Кони всего передернуло от этих слов Трепова. «Сострадание» проявил! Подверг человека позорному издевательству, надругался над его личностью и для успокоения совести послал ему «чаю и сахару».
После ухода градоначальника Анатолий Федорович долго не мог успокоиться, все твердил:
– Крепостник с головы до ног! «Барство дикое» – вот таких Пушкин и имел в виду. Ушла в прошлое эпоха Николая I, а все то же барство дикое царит на Руси.
Возмутительный поступок Трепова останется безнаказанным – вот в чем видел Анатолий Федорович главную беду. Даже с точки зрения установленных законов, несущих на себе всю печать крепостничества, это свирепое надругательство градоначальника над беззащитным человеком было правонарушением.
А граф Пален, министр юстиции Российского государства, лично все одобрил!
В глазах Кони законодатель – это и выразитель правового сознания народа, и его нравственный учитель. Как же далеки от этого и сам Пален, и все его окружение, не говоря уж о Трепове!
Увы, когда Анатолий Федорович попытался в тот же день высказать в разговоре с Паленом свой взгляд на драму в «предварилке», граф целиком поддержал Трепова.
«„Знаю и нахожу, что он поступил очень хорошо: он был у меня, советовался, и я ему разрешил высечь Боголюбова… Надо этих мошенников так!“ – И он сделал энергичный жест рукою», – вспоминает Кони.
А потом, совсем разъярившись, граф стал кричать:
«Надо послать пожарную трубу и обливать этих девок холодной водой, а если беспорядки будут продолжаться, то по всей этой дряни надо стрелять!..»
Кони думал: «Вот оно, барство дикое!»
Несколько дней спустя Анатолий Федорович узнал, что Боголюбов уже загнан под Харьков, в Белгородский каторжный централ, где господствовал страшный режим: там люди заживо сгнивают в кандалах. Стало известно также, что майора Курнеева градоначальник перевел к себе чиновником особых поручений. Казалось, тем все и кончится и скоро забудется, как уже не раз случалось в подобных случаях. Злоупотребления всегда легко сходили с рук разным треповым. И даже самый след загубленного человека исчезал навсегда.
Скажем тут же: Боголюбов не вынес позора и вскоре сошел с ума там же, в Белгородском централе.
На этот раз, однако, нашлись люди, которые постарались запомнить все, что произошло с ним. С некоторыми из этих людей мы встретились в день похорон Некрасова (состоявшихся, напомним, полгода спустя после драмы, о которой рассказано в настоящей главе), в канун нового, 1878 года.
Повесть З. Фазина «Нам идти дальше» рассказывает о событиях, происшедших в самом начале нашего века, в 1900–1903 годах. Книга доносит до юного читателя живой дух того времени, рассказывает о жизни и деятельности В. И. Ленина в те памятные годы, о людях, которые окружали Владимира Ильича, вместе с ним боролись за создание марксистской партии в России. Через всю книгу проходит образ Н. К. Крупской. В повести нарисованы также портреты деятелей первой русской марксистской группы «Освобождение труда» — Г. В. Плеханова, В. И. Засулич и других участников социал-демократического движения в России. С интересом прочтет читатель и о том, как работали в трудных условиях революционного подполья агенты «Искры»; среди них особенно видное место занимают в повести И. В. Бабушкин и Н. Э. Бауман — самоотверженные борцы за свободу и счастье народа. Автор повести З. Фазин давно работает в литературе. Издательство «Детская литература» выпустило для детей и юношества несколько интересных повестей З. Фазина, посвященных историко-революционной теме.
Повесть о героическом подвиге и мужественной жизни питерского рабочего Якова Потапова, который стал первым знаменосцем русской революции. На революционной демонстрации в Петербурге в декабре 1876 года тогда еще совсем юный Потапов поднял красный стяг. Материал, на котором построена повесть, мало освещен в художественно-документальной литературе.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.