Санитары - [3]

— Здесь, — Олег ткнул рукой в огромную груду прелой бумаги в углу.

— Уверен?

— Тебя заело, Ворчунидзе? Давай быстрее, — глухо прошипел Олег. Маска искажала голос, делала его неузнаваемым.

— Так, Димка, смотри за входом, — бросил Колотов стажеру.

Тот сразу присел на корточки, положил «калаш» на колени и уставился стеклами маски в сторону дверного проема, ведущего на лестницу. Дрессированная собачка, молча и беспрекословно выполняющая приказы хозяина. Олег только сейчас сообразил, что так ни разу и не слышал голоса мальца. Ну, хотя бы имя узнал.

Подсвечивая фонариком путь, массивная фигура Ворчуна двинулась в угол. Ноги сталкера по щиколотку зарылись в мусор, при каждом шаге вздымая тучу мелкой пыли. Надо быть идиотом, чтобы дышать этой гадостью. Колотов, словно услышав мысли Олега, снова прикрыл лицо маской.

На груде мусора, будто охраняя ее содержимое от посягательства гостей, аккуратно лежали рядом друг с другом два скелета. По расположению полуистлевших лохмотьев на голых костях еще можно было угадать, что когда-то эти двое были мужчиной и женщиной. Работники типографии? Просто семейная пара, заскочившая в подвал в момент Катаклизма да так и оставшаяся здесь навсегда? А может, случайные люди, попавшие сюда уже значительно позже Катаклизма? Подранки, заползшие в тихое местечко умирать от пожирающей их плоть радиации?

— Оригинально, — проворчал Ворчун. — Сам придумал? Прямо Ромео и Джульетта…

— Надо же было как-то отметить, — Олег пожал плечами, хотя затылком здоровяк его все равно не видел.

— Что, прямо под ними?

— Надеюсь, ты не собираешься донимать меня своими тупыми вопросами до самого рассвета?

— Полегче на поворотах, Натуралист.

Под этим прозвищем Олега Бойко знали в Ганзе, но полностью его редко кто произносил. Изощрялись по-всякому: Натурал, Натура, иногда даже, с какого-то перепугу, — НАТО. Последний вариант нередко сопровождался уроком вежливости. Худощавому и невысокому Олегу было далеко до могучей комплекции Ворчуна, но все же при необходимости он умел становиться ловким и подвижным, как ртуть. Язык силы для самых недалеких типов всегда понятнее любых уговоров и увещеваний — аргументы в виде выбитых зубов действуют безотказно.

Коротким стволом обреза Ворчун небрежно спихнул скелеты в сторону, поворошил в бумаге. Раздался глухой металлический лязг. Несколько размашистых движений, и показался острый угол металлической печурки-«буржуйки». Колотов отгреб ногой мусор на полу. «Буржуйка» оказалась очень компактной: торец с дверцей сорок на тридцать сантиметров, длина около полуметра, короткие ножки и короткий обрез дымохода сверху. Несмотря на древний возраст, выглядела печь почти новой.

Ворчун глухо рассмеялся, словно не веря своим глазам.

— Бред! Что она здесь делает? Они тут что, собирались лишней бумагой здание отапливать?

— Чья-то заначка. От таких, как мы. Сам знаешь, закрытая дверь — все равно что вход в пещеру Аладдина с неоновой вывеской «открой меня!». А здесь все разбито, заглядывать нечего.

— Надо же! Сколько здесь шастаю, все улицы и подвалы как свои подштанники знаю, а сюда так ни разу и не заглянул. Кстати, а как ты нашел эту хреновину, Натурал?

— Прятался от назойливого внимания.

— Да нет, я имею в виду, как ты здесь оказался? Тебе что, станций Ганзы не хватает для бродяжничества?

— Тебя это не касается, Ворчучело. Просил показать, где печь, — я показал.

Колотов нагнулся и легко приподнял железный короб за край.

— Класс! Легкая, кило пятнадцать всего. То, что доктор прописал. Допрем и не заметим.

— Не обольщайся. Я обещал только показать, тащить будешь сам. Пусть тебе стажер помогает.

— А тебя никто не просит. Ну-ка, держи, — обернувшись, Ворчун неожиданно кинул Олегу свой дробовик. Убедившись, что тот, выпустив закачавшийся на ремне автомат, ловко поймал оружие, здоровяк хмыкнул: — А не врут люди, в темноте видишь, словно кошка.

— Хорошее ночное зрение, — буркнул Олег. — Наследственное.

— Да мне по барабану, будь ты хоть мутантом. Лишь бы для пользы дела. Сам я буду чуток занят, как ты понимаешь, а оружие в опытных руках по любому лучше, чем на полу. Так что смотри за нас обоих.

Колотов скинул со спины рюкзак с пристегнутым ломиком, опустился на корточки, достал заранее приготовленные брезентовые ремни и взялся споро обвязывать «буржуйку», сооружая переноску.

Олег выдохнул сквозь зубы. Замечание Ворчуна резануло по нервам, словно бритвой по едва затянувшейся ране. «Сам ты мутант… И до Катаклизма было полно людей, обладавших от природы хорошим ночным зрением». Он встряхнул головой, прогоняя злость. И тут же высокая кипа истлевшей бумаги, подпиравшая стену рядом, словно выбрав самый подходящий момент, с шелестом сползла к его ногам.

У напарника оказался неожиданно острый слух и мгновенная реакция — луч фонарика тут же вспыхнул, высветив Олега на фоне стены, и снова больно ударил по глазам.

— Убери свет! — прошипел Олег.

Фонарик тут же погас, Ворчун деловито вернулся к своей печке и с этаким снисходительным пренебрежением бросил через плечо:

— Не шурши, Олежек. Не отрывай от дела.

«Олежек»! Звучит еще хуже, чем «НАТО». Бойко присел и подобрал один из журналов, вывалившихся под ноги из кипы. Хотя вспышка света длилась всего секунду, ему пришлось невольно смотреть вниз, прикрываясь от света рукавом плаща, так что разглядеть обложку он успел.