Сандеха Ниварини - [5]

Бхакта: Ты просишь рассказать о предметах, которые видят мои глаза?

Свами: Не только глаза. Расскажи мне все, что ты ощущаешь и познаешь всеми органами чувств — глазами, ушами и так далее.

Бхакта: Земля, небо, вода, солнце, луна, ветер, огонь, звезды, сумерки, горы, холмы, деревья, реки, женщины, мужчины, дети, старики, животные, птицы, холод, тепло, счастье, несчастье, рыбы, насекомые, болезнь… и еще много подобного этому.

Свами: Довольно, довольно, этого достаточно! Это прапанча. Ты видел это только сегодня? Существовало ли это вчера? Будет ли существовать завтра?

Бхакта: Почему ты об этом спрашиваешь, свами? Все это существует века, разве нет? Кто знает, сколько все это будет существовать и с какого времени существует?

Свами: С какого времени существует — так ты сказал? Это называется «анади»- не имеющее начала. У внешнего мира нет начала. Но если существует «внешнее», должно существовать также и «внутреннее», не так ли? Ну, ты ведь смотрел кинофильмы?

Бхакта: Конечно, смотрел. Неужели, свами, кино — тоже часть прапанчи? Я видел много фильмов.

Свами: Что ты видел? Расскажи мне.

Бхакта: Я видел много великолепных фильмов, так много проявлений радости и огорчений.

Свами: Ты говоришь «я видел». Экран — это одно, фильм — другое. Ты видел и то, и другое?

Бхакта: Да.

Свами: Ты видел экран и фильм одновременно?

Бхакта: Разве это возможно? Когда смотришь фильм, экран не виден; когда видишь экран — не видишь фильма.

Свами: Правильно! Экран, фильмы — они существуют постоянно?

Бхакта: Нет, экран находится на своем месте постоянно, а фильмы начинаются и заканчиваются.

Свами: Вот ты говоришь, экран находится на месте постоянно, а фильмы начинаются и заканчиваются. Для обозначения смысла слов «постоянно» и «временно» используются термины «стирам» и «астирам», «нитья» и «анитья», «кшара» и «акшара». Я спрошу еще вот о чем. Фильм накладывается на экран, или экран накладывается на фильм? Что есть основа чего?

Бхакта: Фильм накладывается на экран, поэтому для фильма экран является основой.

Свами: Точно так же и внешний мир, который подобен фильму, непостоянен, изменчив. Внутренний мир фиксирован, он не меняется. Внутреннее для внешнего является базисом, основой.

Бхакта: Но, Свами! Я слышал, ты сказал: кшара — акшара, нитья — анитья.

Свами: Да, мой мальчик! Ты говорил сейчас о фильмах; есть ли в них имена, формы и образы?

Бхакта: А разве нет? Именно только потому, что в них есть имена, формы и образы, понятен сюжет. Стоит только вспомнить Рамаяну и Махабхарату. Там ведь тоже нет имени без формы и образа, как и формы и образа без имени.

Свами: Хорошо! Прекрасно сказано! Где есть образ, должно быть и имя, где есть имя, должен быть и образ, они связаны друг с другом. Когда мы говорим «авина бхава самбандха», это именно та взаимосвязь, которую мы имеем в виду. Понял ли ты теперь значение прапанчи?

Бхакта: Я уловил, что она отождествляется с именем и образом, но… Свами, я хотел бы послушать, как это происходит.

Свами: Как бы тебе теперь не запутаться. Если мы сейчас займемся подробным разбором, это будет, как если бы мы находились в манговом саду и, не пробуя плодов, собирали бы их, считали количество деревьев, число отростков на больших ветвях, число плодов на каждом отростке, подсчитывали бы общую стоимость манго, если цена одного плода такая-то. Вместо того, чтобы бестолково тратить время на собирание этой информации, лучше уподобимся человеку, вкушающему плоды, и выясним, что же имеет первостепенную важность. Осознав главное, мы получим удовлетворение и наслаждение. Оставим эту тему. А что является природой этой прапанчи? Ты знаешь, что у прапанчи есть также и другое имя?

Бхакта: Я сказал, что прапанча отождествляется с именем и образом. Я слышал, что она известна еще и под другим именем — джагат.

Свами: Эта нама-рупа прапанча, джагат, подобна индраджале, или искусству волшебства, она реальна, лишь пока ты ее видишь. Поэтому также и мир существует, лишь пока ты ощущаешь его своими индрийями, или чувствами. То есть то, что не ощущается в состоянии бодрствования, считается как бы несуществующим. В таких случаях мы говорим «сат» про существующее и «асат» про несуществующее. Исходя из этого, что ты скажешь об этом мире — он «сат» или «асат»?

Бхакта: Он существует в ощущениях в состоянии бодрствования, поэтому он «сат»', он не существует в состоянии глубокого сна, поэтому он «асат».

Свами: О! Ты говоришь «сат», «асат»? При сложении этих двух слов получается садасат, верно? Знаешь ли ты, что это именно то, что называют «майей»?

Бхакта: Эта майя подобна волшебству?

Свами: А разве нет? «Индраджалам идам сарвам»; все это волшебство. Это то, о чем испокон веков говорят риши.

Бхакта: Тогда должен существовать исполнитель всей индраджалы, не так ли?

Свами: Конечно. Этот волшебник — Бог. Он наделен бесчисленными могущенственными свойствами. Махариши, образовав имя на основе каждого образа и образ на основе каждого имени, медитируя на эти образы, не создают ли неопределенную определенность и безобразную образность? Разве это не их ощущения выражаются тысячью языками? Шастры, Веды, Упанишады — разве они не говорят прямо, как они понимают Бога, в дхьяна самадхи, все по-своему, в соответствии со своим положением, преданностью и поклонением; как достигнуть созерцания Господа и действительно осуществить воссоединения с Ним?