«Сандал» пахнет порохом - [83]

«С такими батей и братом мне никто не страшен», – подумал Гриня.

Он посмотрел в сторону турчанки. «Айгюль» – донеслось сказанное братом слово.

«Красивое имя, – подумал Гриня. – Если это имя, а не какое-то басурманское слово. Интересно – у них и курени из белого камня, и струги огромные, а все равно казаки басурманов побеждают».

Только сейчас он рассмотрел на поясе Игната красивый кинжал в дорогих ножнах. «Вот и мне бы такой! – подумал он. – Ничего, скоро вырасту, тоже за зипунами ходить стану!»

Чечня, Ортсхой-Юрт, декабрь 2004 г

Небольшое кафе «У Алихана» рядом с федеральной трассой, на северном выезде из Ортсхой-Юрта, славилось у военных отменной, сравнительно недорогой кухней, просторной парковкой, и тем, что за все время существования, здесь не убили ни одного русского. Правда, и Алихан обосновался здесь не так давно – в первую войну его еще не было. А тогда как раз и мочили военных направо и налево при первой возможности.

Впрочем, сейчас тишь и благодать тоже не наступили, и ухо надо было держать востро. Как бы строго ни инструктировали командиры личный состав, ни предостерегали против посещений кафе и рынков, ни доводили до них сводки по застреленным в таких заведениях коллегам, но желание побаловать себя горячими чеченскими блинами чепалгаш с домашним творогом и маслом, или хычинами с мясом и зеленью, зачастую брало верх над осторожностью. Ведь люди устроены так, что на себя примеряют только хорошее – например, дешевый, вкусный и сытный обед, а все плохое – холодный клинок в сердце или расстрелы из засад оставляют для других. С одной стороны, это понятно – нельзя все время жить под страхом смерти. С другой – когда «чужая» реальность оказывается вдруг твоей, наверное, особенно остро ощущаешь несправедливость этой жизни, если вообще успеваешь что-нибудь ощутить…

Но по распространенной среди федералов байке, «У Алихана» безопасно, так как хозяин снабжает боевиков продуктами и, якобы, даже приходится родственником кому-то из амиров. Хотя, скорей всего, причина крылась в другом: на расположенной рядом АЗС круглосуточно находилась вооруженная охрана, а бизнесу лишние проблемы не нужны.

Сам Алихан к слухам о себе относился иронично, и сам их охотно распространял.

– А я им и сказал, – отвечал он на вопросы об отношении с моджахедами. – Это вы федералов кормите, а не я! Я с них деньги беру, а вы им деньги даете, когда через посты проезжаете…

После такого объяснения военные обычно смеялись и охотнее расставались с денежными знаками.

Инженерная разведка прошла по трассе недавно, и пока посетителей не было, Алихан скучал за столиком у окна. Это был пятидесятичетырехлетний грузный мужчина в дорогом спортивном костюме светло-серого цвета, с аккуратной черной бородой и абсолютно лысый. Он маленькими глотками прихлебывал из чашки черную жидкость, наполнявшую помещение ароматом хорошего кофе. Двадцатилетняя официантка, она же повар, Амина возилась на кухне. Всегда аккуратная, она и сейчас была в чистом белом отглаженном платке и таком же чистом белом фартуке. Поставив в холодильник большую разделочную доску со свежеслепленными мантами, она включила теплую воду и зазвенела посудой в мойке.

– Оставь посуду! – громко сказал Алихан, глядя в окно. – К нам клиент идет.

Амина наскоро вымыла руки и вышла в зал. Через минуту дверь отворилась, и в кафе вошел Умар. На нем были изрядно поношенные синие джинсы, короткая темно-синяя куртка и надвинутая на брови черная шапка типа «Орех».

– Ас-саляму алейкум! – поздоровался он.

– Ва-алейкум салам! – кивнули ему в ответ хозяин с официанткой.

– Пачку «Парламента» и чай с лимоном! – заказал Умар.

– Иди, сделай чай! – распорядился Алихан, поднимаясь из-за стола. – Я сам сигареты дам.

Амина вернулась на кухню, а хозяин подошел к полке с сигаретами, взял оттуда пачку, отдал ее покупателю. Взамен тот протянул сложенную пополам пятидесятирублевую купюру. Алихан сунул ее в карман, отсчитал сдачу. Умар сел за ближний столик. Амина поставила перед ним белую с синими цветами чашку на блюдце, и молча удалилась.

Выпив свой чай, посетитель поблагодарил и вышел. Алихан вынул из кармана купюру, развернул ее… На белом поле банкноты простым карандашом было написано: «102». Согласно шифру, составленному УФСБ по Чеченской Республике, это означало, что агент «Ветер» просит срочной встречи с куратором в точке номер один в 17 часов 15 минут. Но Алихан этих подробностей не знал, его задачей было лишь как можно быстрее передать полученный код по цепочке. Впрочем, и звенья этой цепочки были сокращены до минимума.

– Аминатка! – позвал Алихан. – Одна побудь пока, я за сливочным маслом съезжу. Я скоро.

Масла в холодильнике было достаточно, и Амина поняла: дело не в нем. Но хозяин – он сам себе хозяин, мог бы вообще не объяснять, куда ему надо отлучиться.

– Поняла, иду! – ответила девушка с кухни.

Алихан прошел по узкому коридору мимо кухни, и вышел через служебный ход. Амина заперла за ним дверь.

* * *

Ровно в 17 часов 15 минут две темного цвета машины остановились на обочине пустой в это время трассы в трех километрах от Ортсхой-Юрта и выключили ближний свет, оставив габаритные огни. В сумерках только опытный взгляд мог издали определить, в первой – «Жигули» десятой модели, а во второй – пятидверную «Ниву». Водитель «десятки» – в короткой кожаной куртке, под которой скрывался пулезащитный жилет «Кора», широких гражданских брюках, тяжелых ботинках и с компактным пистолетом-пулеметом «Кипарис» на боку – вышел, открыл капот, под его прикрытием направил фонарик в сторону шелестящей рядом лесополосы и мигнул три раза. Потом еще три. И, через паузу – еще. Из темного массива деревьев, пригнувшись, выбежал человек и, скользнув тенью, запрыгнул через открытую дверь на заднее сиденье «десятки». Водитель в ту же минуту захлопнул капот и обе машины продолжили движение в сторону Ортсхой-Юрта.