Санаторий - [63]

– Как я это восприму? Элин, мы помолвлены. – Он сжимает кулак. – Вся эта ложь – просто бессмыслица какая-то, особенно теперь.

– В том-то и дело. Люди, страдающие психотической депрессией, могут потерять связь с реальностью. Ложные убеждения, ложные представления могут привести к параноидальному, маниакальному поведению.

Глаза Айзека превращаются в узкие щелочки.

– Все это… – тихо говорит он. – Ты пытаешься меня подготовить, да? Ты действительно думаешь, что она имеет отношение к случившемуся?

Элин чувствует, как пылает ее лицо.

– Пока что мы не знаем наверняка. Я просто хотела…

– Нет. Ты копаешь не в том месте, это дурацкая теория. На самом деле мы должны ее искать. Она не замешана, Элин. Я точно знаю. – Опустив взгляд на свои руки, он сжимает ладони. – Вспомни, что случилось с Адель. Думаешь, Лора на такое способна? – Он кусает губы. – Боже мой, Элин! Она же была твоей подругой!

Уилл встревоженно смотрит на нее и касается ногой под столом. Хочет, чтобы она замолчала, это ясно, но Элин не может замолчать. Айзеку придется это переварить. Если Лора замешана, то он должен понимать.

– Айзек, пока нельзя ничего сказать определенно, но мне кажется, тебе следует подготовиться. Лора лгала. И не раз.

Он качает головой.

– Не все так просто, Элин. Все мы лжем. Люди всегда лгут. О неприятных эпизодах, в которых они выглядят отвратительно. – Он поворачивается к Элин. – Взять тебя, разве ты честна? Относительно того, что происходит с твоей жизнью, с работой? – Он напрягается. – А как ты поступаешь сейчас? Ты ведь даже не рассказала Лукасу и Сесиль о том, над чем работаешь, верно?

Элин набирает в легкие воздух, чтобы ответить, но не может найти нужные слова. Она просто не может объяснить, почему им не сказала. Слишком сложно отделить одно от другого, даже в собственной голове.

По множеству путаных причин. Это рефлекс, она отказывается признавать, даже признаваться самой себе в том, что больше не детектив и, возможно, никогда им не будет. Но больше всего ее смущает другая причина – гордость. Желание по-прежнему играть важную роль.

Айзек с триумфом смотрит на нее.

– Это не значит, что ты сделала что-то плохое.

Упершись ладонями в стол, Элин чувствует, как что-то внутри ее надламывается, рвется невидимая нить, за которую так долго дергали.

– Ладно. Я им скажу. Ты этого хочешь? Чтобы я рассказала все подробности?

– Нет, – твердо отвечает Айзек. – Если ты не хочешь, то и не надо. Просто ты должна понять – нет идеальных людей. У каждого есть недостатки. Даже у тебя. Наверное, Лора понаделала глупостей, но это не значит, что она замешана в убийстве.

– Конечно, но…

– Что – «но»? – Айзек встает, его щеки покрыты красными пятнами. Стул со скрежетом царапает пол. – Ты сама-то себя слышишь, Элин? Ты прямо как мама, у тебя на глазах шоры. Считаешь мир черно-белым, как будто на все должен быть идеальный ответ. Если Лора совершила одну ошибку, она необязательно ведет к другой. Все запуталось, не всегда на все есть объяснения.

– Я такого не говорила.

Ее голос звучит с хрипотцой, приглушенно. Элин замечает, что вспотела, кожа под мышками чешется и горит.

– Да, не говорила, но подразумевала. – Он поворачивается к Уиллу. – Разве не так? Ты разве не чувствуешь ее осуждения?

Она жмурится от сочащегося из его слов яда.

– Кто-то же должен это сказать, Элин. Почему, по-твоему, я не поддерживал с тобой связь? Потому что твое общество утомительно. Ты хочешь, чтобы все поступали правильно, все должно быть разложено по полочкам. А мне от этого грустно. По этой причине я и уехал, покинув маму. В том числе по этой причине.

– Пожалуйста, Айзек…

– Да, это правда. Ты должна искать Лору, а вместо этого занимаешься совершенно не тем. – Его глаза сверкают. – С той самой минуты, когда ты здесь появилась, я понимал, что веселья не будет. Тебе обязательно надо что-то доказать.

– Ты о чем? – огрызается она.

– Ты всегда была такой. Вечно… как на задании.

– На задании?

– Спасаешь людей. Пытаешься быть героиней. Снова и снова. Это дело и твоя работа – вечно по одной схеме.

Сжав челюсти, Уилл встает и кладет руку на плечо Айзеку:

– Может, хватит уже, а? Все устали…

Айзек сбрасывает его руку:

– Нет. Она должна знать.

У Элин горит шея, а внутри разворачивается пружина злости.

Да что с ним? Почему он не понимает?

Она такая лишь по одной причине – из-за смерти Сэма.

Потому что это сделал Айзек.

– Айзек, – с дрожью в голосе начинает она. – Что бы ты ни говорил, важно получить ответы. Правда имеет значение. Как иначе можно двигаться дальше? Вспомни, что случилось с Сэмом. Из-за этого я так и хожу по кругу. Снова и снова прокручиваю в голове тот день, и все потому, что у нас нет ответов. Мы не знаем, что тогда произошло.

Айзек застывает, его щеки начинают багроветь. Она открывает рот, но тут же снова закрывает.

Между ними повисает тяжелое молчание, и оно говорит Элин все, что она хочет знать.

Ее рука теребит колено.

– Не хочешь об этом говорить?

Айзек изучает пол, не желая встречаться с ней взглядом.

– Ну давай же, Айзек. Хочу тебя послушать. Ты годами избегал этой темы. Мне нужны ответы.

– Хватит, Элин, – говорит Уилл, накрывая ее ладонь своей.