Санаторий - [23]

— Намек понял, — сказал Варгин. — Хорошо, но зачем вы положение на Земле извращаете?

Глоб почти отечески улыбнулся.

— Смешная история. Лет десять назад какой-то идиот показал по телевидению земной фильм, фантастический фильм, и к тому же очень древний. И вот два с половиной часа подряд на экране сплошные ужасы: ржавые лужи, уроды оборванные, дети, — Глоб покрутил пальцем у виска, — больные; тоска смертельная. Фильм показали, а что он фантастический — объявить-то забыли. Так знаете, какая буря в народе поднялась? Энтузиазм масс, «все на охрану окружающей среды!»,  во какие лозунги. Конечно, жаль стало народ разубеждать, расстраивать. Ну, а дальше — больше. Пришлось правительству поддержать инициативу снизу; ложь, так сказать, во имя процветания и демократии, временная мера, — успокоил министр.

Варгин устал физически и морально, захотелось побыстрее очутиться в своем номере, выпить таблетку и полежать на диване. Но у него не было желания оставаться более с министром, министр ему наскучил. Наскучил своей навязчивой правдивостью. Варгин остановился и сказал:

— Могу ли я ознакомиться с содержимым пакета?

— Конечно, вам пришлют рукопись в отель. Читайте на здоровье.

— Спасибо за экскурсию и интересные комментарии. Я вам очень признателен, — поблагодарил Варгин и сухо добавил: — не смею больше вас задерживать.

— Ну-ну, — министр потер высокий лоб и предложил: — я могу вас подбросить к отелю.

— Не стоит. Пройдусь. Сегодня такой редкий день.

Варгин резко повернулся и пошел прочь, стараясь не хромать.

Портье встретил его с видом, полным почтения. Они перебросились несколькими, ничего не значащими фразами, а в конце Варгин попросил:

— Любезный, не сочтите за труд сообщить приметы человека, который сверлит взглядом мою спину вот уже несколько минут кряду.

Тот с видом заговорщика сообщил:

— Рост средний, волосы длинные, взгляд пристальный, но грустный. Глаза красивые. Особые приметы: ждет вас, можно сказать, с утра.

* * *

— Совсем плохо ему, — сказал Корень, подставляя спину под очередной тюк.

Подававший тюки Хлыщ остановился на мгновение и посмотрел на Карлика.

— Может, поговорить с ним?

Он водрузил на спину Корня огромный тюк и слегка подтолкнул. Подошел Желудь.

— Эй, Желудь, чего с Карликом делать будем? Видишь, какой он расстроенный?

Желудь глубокомысленно посмотрел на свой палец с обгрызенным ногтем и выдал в пространство:

— Бедный не тот, кто мало получает, а тот, кто много тратит.

Хлыщ махнул рукой и положил на него тюк побольше. Послышалось монотонное зудение — приближался Серый.

— Таскаешь, таскаешь, а чего таскаешь, куда таскаешь? Зачем таскаешь? Для кого таскаешь? Почем таскаешь? Нудовитая река впадает в нудовитый океан, который вливается через нудовитый пролив в нудовитое море, из которого вытекает нудовитая река. Нудовитая река впадает… — Подойдя к Хлыщу, он спросил: — Почему мы всегда что-нибудь таскаем, туда-сюда, сюда-туда? Нет бы, построить что-нибудь, построить, а потом разрушить; или лес валить. Я люблю лес валить. Вжик-вжик, вжик-вжик, пилой как смычком, а сосна звенит, поет. Соната леса называется. Давай пилить. Вжик, — я на себя потянул. А ты на себя. Ну давай, Хлыщ, я же не могу вперед пилу толкать.

— Ну, вжик, — нехотя сказал Хлыщ.

— О, хорошо пошла, — обрадовался Серый. — Вжик.

— Вжик, — потянул Серый и добавил: — ты тоже помогай. И не гни пилу, не гни, зараза.

— Вжик.

— Вжик.

— Вжик.

— Вжик.

— Вжик!

— Вжик!

— Па-а-а-берегись! — крикнул Хлыщ.

Они разбежались и попадали на тюки. Потом подняли головы, посмотрели друг на друга и захохотали. На шум прибежал Корень.

— Эй, вы чего?

Корень, испуганный жутким весельем, бросился к Серому и принялся трясти того за плечи. Но тот не унимался. Нелепая сцена вдруг сама собой прекратилась. Дикари замолкли.

Они смотрели на Карлика, безучастно стоявшего все время в углу. Первым прервал затянувшуюся паузу Серый:

— Этот Карлик хоть слово скажет или нет?

— Ты себя-то вспомни — как попал сюда, еще хуже был, — попытался сбить напряжение Корень.

— Не помню, давно это было, — возразил Серый и уже спокойнее добавил: — Может он и не подсадной.

— Да, на подсадного не похож, — подтвердил Хлыщ. — Эй, Карлик, хватит потолок подпирать, иди сюда.

Карлик наконец очнулся и подошел к дикарям.

— Ты кто, Карлик? — спросил Корень.

— Я не Карлик, я Фарбер.

— Фарбер — это хорошо. Ты как попал сюда, Карлик?

— У меня двойняшки, жена, ферма…

— Да ты не волнуйся, — поддержал Корень, — ты по-порядку рассказывай.

Карлик-Фарбер опять замолчал.

— Ты извини, что мы на ты, у нас тут по-простому. Тебя где взяли? — спросил Корень.

— На вокзале… — глядя в пустоту, ответил Фарбер.

В сортировочную зашел санитар, толкая впереди себя Желудя. Тот споткнулся и глухо, мешком ухнул на пол.

— Ишь, гад, нашел место, где мочиться.

Дикари подбежали к Желудю и подняли ослабевшего товарища. Тот безумно вращал глазами, не понимая, за что его так. Он с тоской посмотрел на дикарей и спросил:

— Почему они нас не любят?

— Я вот те щас покажу — не любят. Пущай свиньи тебя любят, фрукт поросячий. — Санитар грубо выругался и вышел.