Санаторий доктора Волкова - [36]

— Главный энергетик! — ахнул Олег. — Вот что... Но почему же папа не сообщил ему имена рабочих? Они же все есть в дневнике?

— Книга же давно подарена. — Мама помолчала и добавила сердито: — Все же это бесчеловечно! Не прочла даже писем!

— Ты о ком, мама?

— Он писал ей одной... больной, раненый... Переслала пакет его родственникам, даже не распечатав. Спасибо, хоть не сожгла, не выбросила в мусор!

— Ты о Белочке?

— А! — сказала мама. — У меня уже голова трещит от вопросов. Посмотри сюда, — она пододвинула ему газету, — тут список награжденных. И вот тебе наша фамилия. Папу наградили!

Вот почему она нарядно одета!

— Как, — не поверил глазам Олег, — медалью «За отвагу»? Разве в мирное время ею награждают? Ниче-его себе... боевая медаль!

Мама только махнула рукой — дескать, разве вы с отцом нормальные люди...

Глава IV ТЕЛЕГРАММА

— Закрой за мной, — сказала мама. — И не жди, ложись спать. Я в гости. Да, забыла... в лагерь тебе уже ехать не надо. Я договорилась с твоим покровителем — начальником лагеря. Вещи он привезет. Ты не доволен? Надо же привести себя в порядок перед деревней? Постричься, отмыться.

— Понятно... — печально опустил голову Олег. В последний день будет костер и игра с соседним лагерем. И все это уже без него...

— Можешь ты хоть иногда слушаться! И вот, передай по телефону телеграмму. — Она подала ему листок с текстом. — Только адрес передавай повнимательней. Всегда путают.

— Газету ты берешь? — с сожалением спросил он.

— Конечно. — Она вышла.

Олег перенес телефон к себе в комнату, устроился на тахте, потревожив дремавшего Гешку, и прочитал мамин текст: «Любимый восхищением поздравляем умоляем беречься сын твоим стопам поздравляю отдельно целуем». Это означало: «Наш любимый, с восхищением поздравляем тебя. Мы с Олегом умоляем тебя беречься. Сын следует по твоим стопам, с чем и поздравляю тебя отдельно».

Папа награжден боевой медалью! В мирное время. А ведь ничего не рассказал и даже зачем-то скрывал шрам под бородой. Хорошо бы пойти с мамой в Публичную библиотеку и прочитать газету, где описан его подвиг. Вот тебе и кирпичи, которые каждый день кладут... вот тебе и «обыкновенная стройка»! Папа бы и в «санатории», конечно, выдержал. А эти старики рабочие, совсем больные и голодные, все же сумели выполнить задание! Какие они люди? Простые или необыкновенные? Скамейкин сказал, что тоже бы сумел так, как они. Маленький щупленький Скамейкин... А Кирпичев был гигантом, что ли? А Волков с одной рукой? Значит, теперь никому не узнать судьбу Волкова... Как же он мог думать, что отец не пытался его разыскать? Уж он-то все сделал! И конечно, не раз бывал на этом заводе. «С благодарностью за ценную информацию»... Значит, уже давным-давно отец все рассказал Комякину. И даже тогда они ничего не смогли узнать о Волкове. Даже тогда! А он хочет что-то сделать теперь... Тогда «санаторий» был еще не отремонтирован, и они все видели. И времянку, и нары, и сундук Волкова. Только старики уже разошлись по своим домам. Где они жили? Волков в дневнике написал, что стариков собирали по всей Гавани и они все с разных заводов. И уже все были давно на пенсии, кроме Жаворонкова. Только Жаворонков был еще молодым. Лишь Корсаков с Жаворонковым были с этого завода и еще дядя Володя, но фамилию дяди Володи Волков ни разу не упоминал... Но дядю Володю искать не надо. Ему тогда уже было под семьдесят... А вот Жаворонков? Но нет! Он был в тяжелом состоянии и, конечно, не выжил в тех условиях...

Значит, надо искать только Волкова. Где-то есть какая-то запись о нем. Ее видел Айболит, а еще раньше видел отец.

Доктор Волков никогда бы не стал трусить! Отец прав и так думать могут только дураки! А эта женщина? Почему ей оказались не нужны его письма? Да ведь если бы только она прочитала: «Милая моя Белочка! Фашисты совсем нас добивают... семь утра и четвертый налет. Только думы о тебе помогают мне не сойти с ума...» Такой дневник не прочитала!

Интересно, вспомнил ли Комякин отца, когда Олег назвал ему свою фамилию? Наверное, нет. Разве мало на свете Кислицыных.

Олег еще раз перечитал текст телеграммы и понял, как мама скучает без отца. Давно ли он был дома, шутил, варил волшебный суп из мяса и чеснока, бродил с ним по Гавани, рассказывал о Голодной степи... Надо было его слушать повнимательней, вот что! Не перебивать и не отвлекать своими расспросами. Отец, может, обиделся, что его плохо слушают, и не стал рассказывать про пожар в степи.

Ему вспомнился завод, прокатный цех, пламя, вырывающееся из гигантских печей, прокатчики в войлочных шляпах, управляющиеся и с огнем и с металлом. Вот это интересная работа!

И у отца в Голодной степи тоже интересное дело. Строят в пустыне комбинат, в мире еще не было такого комбината. Вот тебе и дырочки в макаронах...

Может, верно, надо поменьше фантазировать. Надо больше приглядываться к жизни, как говорит отец. Пора взрослеть. Вот для чего нафантазировал с Экзюпери? Никакие «мессершмитты» он не таранил. Кончилось горючее, и все. Погиб, сражаясь с фашизмом. В сражении погиб! Разве этого мало?

А доктор Волков. Все ясно тоже. Пропал без вести, сражаясь... Конечно, сражаясь! Умер от голода, попал под обстрел. Отец прав — Волков тоже герой.