Самый жестокий месяц - [94]

– Она рассердилась из-за того, что дочь симулировала? – спросил Лемье.

– Господи, ну как можно быть таким глупцом? – сказала Николь, и Лемье посмотрел на нее с нескрываемой ненавистью.

– Агент Николь, я вас предупреждаю, – вмешался Гамаш.

– Нет, в самом деле, – гнула свое Николь. – О чем ты вообще думаешь? – обратилась она к Лемье, который сидел, вцепившись в стол. – Хейзел Смит была ошарашена, увидев, что у ее дочери есть пузырек с эфедрой, – медленно проговорила Николь, глядя в лицо Лемье. – Это расследование убийства, а не врачебный кабинет. Кого, на хрен, интересует ее щиколотка, кроме полного идиота?

– Хватит! Идемте со мной. – Гамаш встал и направился к двери, держа в руке пузырек.

Николь перехватила взгляд Лемье и дернула головой в сторону Гамаша:

– Он тебя звал, недоумок.

Лемье стал подниматься со стула.

– Агент Николь, – холодным и требовательным тоном произнес Гамаш.

Николь улыбнулась Лемье и, вставая, покачала головой.

– Лузер долбаный, – пробормотала она напоследок.

Оказавшись за дверью, она спросила:

– Что случилось, сэр?

Ее самоуверенность исчезла с потерей аудитории. Здесь их было только двое.

– Вы заходите слишком далеко. Вам придется уехать.

– Вы меня увольняете?

– Пока нет. Я посылаю вас в Кингстон позадавать вопросы о Софи Смит в Университете Куинс.

– В Кингстон? Так это же полдня пути. Я доберусь туда только вечером.

– Еще позднее. Вам придется по пути завезти это в лабораторию в Монреале. Результаты нужны мне завтра утром.

Николь уставилась на него и наконец сказала тихо:

– Мне кажется, вы совершаете ошибку, сэр.

Гамаш встретился с ней взглядом. Голос его звучал спокойно, размеренно, но Николь, чувствуя его напор, отступила на полшага.

– Я знаю, что делаю. Вы должны уехать. Сейчас.

Стоя у двери, он проводил ее взглядом. Всегда далекая от изящества, агент Николь шла по мосту, сутулясь, на ходу пиная камешки.

Гамаш вернулся в штаб. Без агента Николь тут стало светлее. Гамаш с удовлетворением отметил, что Лемье выглядит спокойнее.

Вместе с ланчем Оливье принес тарелку с шоколадным печеньем и финики на десерт. За кофе и десертом они выслушали историю месье Беливо.

– Он отправился туда умирать? – спросила агент Лакост, отложив печенину. – Как это печально.

«Печально. Опять это слово, – подумал Гамаш. – Бедный, печальный месье Беливо». Но неожиданно перед его мысленным взором возник не старый владелец магазина, а птенец. Его щебет усиливался страхом. Он был убит, потому что искал общества.

Настала очередь Лакост докладывать о ее путешествии в Монреаль.

– Секретарь школы дала мне вот это. – Она положила на стол две папки. – Табели успеваемости Мадлен и Хейзел. Просмотреть их я еще не успела. Мадлен стала настоящей легендой этой школы.

Бовуар взял папки, а Лакост нырнула под стол и появилась со стопкой ежегодных школьных альбомов в руках.

– Я не хотела брать, но она мне их всучила.

Она положила стопку на стол и снова взялась за печенье. Оно было нежное, домашнего приготовления, а вместо глазури покрыто воздушным зефиром.

– Вы говорили с бывшим мужем Мадлен? – спросил Гамаш.

– От Франсуа Фавро толку было мало. На развод подала Мадлен, но он признает, что вынудил ее к этому своим поведением. Еще он признал, что все еще любит ее, но он сказал, что жить с ней было все равно что жить рядом с солнцем. Это было прекрасно, но болезненно.

Они погрузились в молчание, ели, размышляли. Лакост думала о женщине, которую убили за то, что она была блестящей, Лемье думал о том, как бы убить Николь, Бовуар – о Софи, которая, вероятно, убила женщину, которую любила. А Арман Гамаш думал об Икаре.

Жан Ги Бовуар сидел за рулем, а Арман Гамаш смотрел в окно и старался не обращать внимания на выбоины, трещины и ямы на дороге. В некоторых из них вполне мог бы уместиться небольшой городок.

Он вернулся мыслями к расследованию.

У Софи Смит была эфедра. Софи присутствовала на втором сеансе, но не на первом, что может объяснить, почему именно тогда и произошло убийство. И она призналась в сильных чувствах к Мадлен. И было еще кое-что. Об этом ему сказала Клара сегодня утром. Гамаш поначалу не обратил внимания на ее слова, но они еще больше обвиняли Софи. Ему не давал покоя вопрос, как убийца подсунул эфедру в еду Мадлен. Клара и Софи поспешили занять место рядом с месье Беливо. Но при этом Мадлен оказалась рядом с Софи, которая предусмотрительно уселась между месье Беливо и Мадлен.

Зачем?

Этому могли быть два объяснения. Их отношения вызывали у нее такую неприязнь, что она в буквальном смысле решила вклиниться между ними. Или же она хотела иметь возможность подсунуть Мадлен эфедру.

Или и то и другое.

У нее был мотив и была возможность.

После ланча Гамаш вызвал патрульную машину, чтобы вести наблюдение за домом Смит. Действовать он не хотел, пока у него не будет доказательств того, что пузырек принадлежал Софи. Утром они ее арестуют.

А пока ему нужно было найти ответы на другие вопросы.

Он посмотрел на часы.

– Первые выпуски газет появятся через час, – сказал Бовуар. – Месье Беливо оставит один номер для нас.

– Merci.

– Я рад, что вы отослали Николь. Работать будет легче.