Самый умный, или Новые бойцы невидимого фронта - [77]
Красный дом
Соленые ребята
Густой сосновый лес за пластиковыми окнами из квартиры деревянного дома с отделкой в стиле евроремонт смотрелся как игрушечный. Издали вечерело. Окна были закрыты. Работал ионизатор, телевизор, что – то грелось в микроволновой печи.
– Ну что, не согласился он, да? Вроде великий пиарщик, рекомендация – липовая, но что с того, интересный заказ, хорошие деньги.
– Да сам не пойму, почему. Предложил оплату по безналу, но это же не повод, чтобы отказывать.
– Ладно, попробуем двигать кого – то из наших, из своих, детдомовских – внутренний кадровый резерв развивать будем. Есть кто – то на примете? Может этого, Серёгу?
– Сергей Суворов? Да он щенок ещё!
Лязгнула микроволновка.
– Ну, щенок не щенок, а соображает. Я ему тут говорю, слушай, мол, надо наш старый аквариум куда – то пристроить. Рыбки есть, а корма нет. Не «снегом» же их кормить? Все – таки кокаин не зря называют «шампанским наркотиков», самим нужно, а гупешкам этим жирно будет.
– Согласен. И что?
– Да вот, говорю ему, вынеси этот чертов аквариум на помойку куда – нибудь. А он отвечает, зачем выкидывать – давайте сделаем благотворительную акцию, какой – нибудь старушке подарим и в стенгазете напишем: «Мы провели благотворительную акцию». Я одобрил, и, ведь, провел, стервец, нашел какую – то дачницу, которой для полного счастья аквариума этого не хватало.
– Давай закурим, что ли? Курить охота после…
– На, закуривай. Ну что у вас тут происходит? – Предложила Вера Марковна. – «Для пользы дела можно и самой закурить». В багаж предусмотрительно было взято пять блоков сигарет. Курево и в тюрьме, и в армии, и в детском доме – свободно конвертируемая валюта.
Сергея «отловили» как раз у себя на крыльце дома, когда мальчонка на тачке волок с пригорка какой – то аквариум, когда Геннадий Петрович возвращался со Змеиной Горки («горушки»), где ему местные посоветовали справить большую нужду с прекрасным видом. Деревенские радости Геннадий уважал.
Геннадий помог мальчонке дотащить тачку с аквариумом, две стенки которого обнаружили на себе свежие трещины. Познакомились («Сергеем зовут» – «Похоже, не врет. Зачем и кому тут врать?»), оказалось, что идут в один и тот же дом.
Вера Марковна быстро поняла, что перед ней воспитанник детского дома. Она когда – то в комсомоле работала пионервожатой – насмотрелась: худоба, злой исподлобья взгляд, дерганность. Поскольку детский дом мог быть в округе только один, Вера Марковна решила, что Сергей – тот, кто им нужен.
Уселись за большой деревенский стол. Разложили, разрезали, намазали, налили. Закурили.
– Да что – что? «Воспы» замотали. Строже, чем в концлагере.
– А ты знаешь, как было в концлагере?
– Чего не знать – читал.
– Ладно, продолжай.
– Отжимаемся по сто раз, не меньше – внизу гвозди, бегаем по пятнадцать километров в день. Все это ладно, но ведь не кормят ни фига! Федор Степаныч, это наш дир, девчонок к себе таскает, потом сигареты об них тушит. Его зам коксом балуется. Хорошо, что никого из наших не пристрастил. Они ведь жадные, а сладости для носа дорогие.
– Ну, вас, наверное, его зам не таскает. – Снова перебил Геннадий.
– Это, слава Богу. Еще что? Да надоело все! Верните меня в детский дом! Мне эта идеология по херу. Я свободный человек. Я их таблеток в жисть жрать не буду, вот они, хотите – возьмите себе для эксперимента. Мои дружки после них ходят как зомби, боли не боятся, к девчонкам не тянет. А я хочу боль чувствовать, влечения. Хочу, понимаете?
Геннадий взял горсть таблеток, завернул в бумажный, сделанный наскоро кулек из своих визиток, положил во внутренний карман: «Потом отдадим на экспертизу, но судя по всему это бром.
– Ты ешь, ешь. Голод мы твой удовлетворим, а девчонок не обещаю.
– А ты?
– Мал еще, чтобы выкать и меня хотеть.
– Вера, не кипятись.
Мальчик ел разведенный в подогретом с помощью автокипятильника в прикуривателе «бомж – пакет», запивал квасом, закусывал ломтями черного хлеба, обернутым в ветчину и сыр.
«Хлеб с хлебом», – почему – то подумала Вера Марковна.
Глубинное интервью продолжилось.
– Ну, а распорядок дня у вас какой?
– Какой – какой. Очень простой – подъем в пять утра. Отбой в десять.
– А днем – то что происходит?
– Линейки. Речевки. Настройки перед сном. Образовательная какая – то программа, я не помню. Экзамены. Скоро сессия, буду учить.
– Кстати, тебя – то не хватятся?
– Не. Я типа на благотворительную акцию пошел – аквариум от детского дома презентую деревне. Трогательно, да? Сам придумал. И за солью, заодно, послали. Куда им, блин, еще соль? Мы сами все соленые ребята. «Соленое детство» читали? Нет? Ну, почитайте. У нас все то же самое, плюс муштра и идеология.
– …Идеология у нас до конца не сформирована, Вениамин, – Федор Степанович отхлебнул «Байкала», закусил котлетой по – киевски, немного суховатой, перегретой в микроволновке.
Федор Степанович Мозговой работал генеральным директором детского дома, то есть, также как и Вениамин, его заместитель, был наемным работником. Однако полномочия и звания обязывали больше, но больше и позволяли. «Положено директору, тем более детского учреждения, увлекаться маленькими девочками – ну положено, что ты тут поделаешь? Был бы директором ресторана, был бы раскормленным боровом, лапал бы официанток, – считал Федор Степанович. – Статусу надо соответствовать». Он раньше и работал директором небольшой туристической фирмы, чтобы опять же – по халявным турам от держателей отелей мотаться. Но как – то его один из немногочисленных туристов попал в автокатастрофу, Федор Степанович отказался платить страховку, его жестоко прессанули – отобрали бизнес (да что там отбирать!), квартиру (однокомнатная) и за все еще оставшиеся не выплаченные долги он и попал на работу в Синдикат: «На нас будешь батрачить. Кто ты там, менеджер? Вот и будешь менеджерить». Уже три года Федор Степанович сидел на всем готовом, ничего своего не имел, но при этом жил хорошо, на съемных хазах, на казенных харчах, то в одном городе лесопилкой заведует, то в другом – автобазой. Сейчас вот – «детский дом».
