Самый обычный день. 86 рассказов - [22]

Следует ли говорить, что когда я снова увидел ее (поздним вечером в экзотическом ресторане: она сидела через два стола от меня в темном платье и гладила руку своего бесстрастного спутника), то подумал, что вне всякого сомнения не только снова увижу ее завтра (в театре), но и на протяжении всей следующей недели мы будем встречаться на улицах, в барах, магазинах и кинотеатрах и девушка будет страдать непонятным отсутствием памяти и пытаться создать у меня впечатление, что постоянно меняет свой род занятий? В конце концов (на коктейле, посвященном открытию выставки, на которую можно было совершенно спокойно не ходить) один общий знакомый представил нас друг другу. Девушка уверяла, что мы никогда раньше не встречались, и ее поведение (несмотря на то что вначале я воспринял его как пренебрежение к моей персоне) в конце концов меня удивило — она была настроена ко мне очень благожелательно. Мы поужинали вместе, и, чтобы не превращать этот рассказ в порнографический, скажу только, что, когда я проснулся, ее в комнате уже не оказалось. Осталась только записка: «Я тебе позвоню. Целую».

Все утро она не звонила. В тот же день к вечеру (я выходил из магазина, где купил себе новый нож для сыра) она прошла мимо — очень привлекательная в своих черных шортах, — не обращая на меня ни малейшего внимания. «Ты что, не узнаешь меня?» — взбунтовался я и ущипнул ее за ягодицу. Девушка посмотрела на меня с удивлением и влепила мне пощечину: четыре ее пальца из пяти отпечатались на моей щеке. Она обозвала меня бесстыдником и хулиганом, и эти характеристики явно не соответствовали ее многократно повторенным утверждениям о том, что мы незнакомы. Под градом оскорблений и тумаков, которыми меня наградила добрая половина жителей города (вставшая на ее сторону), я пустился наутек по боковому переулку, где (к еще большему моему удивлению) снова увидел ее в экстравагантной блузке и мини-юбке, красной и запредельно короткой. Улыбнувшись, она спросила, не хочу ли я пойти с ней, и, когда я спросил ее куда (совершенно идиотский вопрос, который можно объяснить только тем, что я был совершенно сбит с толку из-за того, что никак не мог найти приемлемого объяснения этой загадки — как она умудрилась так быстро переодеться), девушка окинула меня взглядом с головы до ног, презрительно щелкнула языком и повернулась ко мне спиной, а я воспользовался этим, чтобы смыться в сторону бульвара. Однако, совершенно естественно, она оказалась и на бульваре тоже — сидела на лавочке в синем платье — и к тому же, чтобы еще больше запутать меня, в то же самое время покупала мороженое, одетая в белые джинсы, в нескольких метрах от скамейки. Когда наступила ночь, моя знакомая уже была повсюду: то ли все женщины обладали ее лицом, то ли ее лицо отражалось в лицах всех женщин при свете луны, которая, как и все окружавшие меня предметы, ксерокопировалась бессчетное количество раз, придавая небу вид перфокарты. Не нужно было, следовательно, обладать недюжинным умом, чтобы догадаться, каким станет следующий шаг в этом вселенском заговоре: когда я остановился возле цирковой афиши, человек, который ее рассматривал, повернул голову в мою сторону одновременно со мной, и на какую-то долю секунды я задумался, с какой стороны зеркала нахожусь. Мой двойник с удивлением наблюдал, как я вытаскивал из кармана нож, меня же одолевали сомнения: а что, если, вонзая лезвие ему в грудь (этому человеку и всем тем, кто, подобно ему, были мною, мной не являясь), я всажу нож в свое собственное тело?

Дама цвета сомон

С самого начала мое сердце покорила ее манера скрещивать ноги. Очень осторожно, словно они были изо льда и могли разбиться, она приподняла одну из них и положила поверх другой: соединение их было полным — от колена и до щиколотки. Это было выше моих сил: мне сразу пришли в голову воспоминания о кузинах и тетушках, в мозгу всплыли фотографии двадцатых годов одной из бабушек в круглой шляпке и короткой юбке — ее ноги были скрещены точно так же, как у моей спутницы в вагоне. Через некоторое время незнакомка решила сменить позу, подняла ногу и вытянула ее вперед — на одну секунду вся нога (от самого лобка и до кончиков пальцев) замерла, прямая как стрела. Потом женщина повернула обе свои ноги, безупречно прекрасные, чуть набок. Подобное совершенство могло бы составить счастье любого смертного, если бы ему было предоставлено право приобщиться к ним (под словом «приобщиться» я имел в виду иметь возможность рассматривать их в любое время, ласкать их иногда, касаясь гладкой кожи под тонким шелком чулка…); отлучение же от этих ног грозило несчастьями и даже самоубийством; они могли стать поводом для бесконечных войн из-за этой новой Елены Прекрасной с ногами Марлен Дитрих, которая смотрела в окно на бесконечную череду зеленых лугов и на редкие домики на фоне занавеса, сотканного из наполовину бурых, наполовину белых деревьев.

В Хенефоссе поезд остановился, и нас попросили выйти из вагонов. Для меня так и осталось загадкой, почему нам пришлось пересесть в другой поезд, но поскольку никто из пассажиров не выказывал недовольства, я счел, что у железнодорожного ведомства были основания для такого решения. Вагоны, в которых мы приехали, сразу куда-то увезли, и через пять минут нам подали новые.