Самый лучший демон. Заплатить за счастье - [31]

— Вам не холодно? — наклонившийся над ее плечом демон и, как самый заботливый папаша на свете, поправил на голове лекарки капюшон.

Честно говоря, ей было жарко. И не только от стыда. Подкладка плаща, в который он ведунью завернул, оказалось подбитой длинным и тяжелым, кажется, волчьим мехом. В таком на снегу спать можно — не замерзнешь.

Но до ответа Арха не снизошла. В конце концов, ее самым наглым образом похитили из собственного дома. Мало несчастной лекарке стрессов было за последнее время?! Называется: «Вы не волнуетесь? Тогда мы идем к вам!».

Молчание ее проигнорировали весьма красноречиво. Примерно так же, как она не заметила вопроса хаш-эда. Демон просто разобрал поводья и тихо свистнул. Коняга двинулась вперед. Арха завизжала. Рогатый хмыкнул. Ведунья заткнулась, прикусив губу едва не до крови.

— Не бойтесь, мистрис Арха, я же тут, — шепнул на ухо демон не без солидной доли здорового ехидства.

Прекрасно понимал ведь, гад, что это-то ее особенно пугало.

Но потихоньку и страх начал проходить. Ей было тепло, уютно. Главное, вниз не смотреть, а то уж больно высоко. Сначала ведунью нервировало, что демон оказался слишком близко. Ей пришлось выбирать: или сидеть прямо, словно она палку проглотила. Или расслабиться и опереться спиной о грудь рогатого. Но в любом случае его руки были по обеим сторонам от девушки. Такая вот живая ловушка.

Поэтому, Арха быстро на все наплевала и устроилась поудобнее. В конце концов, она даже задремала в меховом коконе, слушая, как под черным кителем бьется сердце демона — размеренно, успокаивающее. Кстати, плащ он ей свой отдал.

* * *

— Арха, просыпайся, приехали.

Чье-то теплое дыхание щекотало щеку. Девушка протестующе замычала, зарываясь носом в развалы слегка пахнущего мускусом меха. Ей было неинтересно, кто и куда приехал. А вот то, что она, наконец, спала, волновало и даже очень. Ведунья предпочла бы остаться в этом состоянии. Она хотела было послать всех во Тьму, но уже и сама проваливалась в нее.

— Ладно, маленькая, спи, — сквозь сон ей послышался чей-то тихий смех. В ответ в груди колыхнулось легкое неудовольствие, но тут же пропало. — Тебе и так досталось сегодня…

Получив разрешение и поняв, что требования немедленно проснуться ей уже не грозят, Арха со спокойной совестью собралась отбыть из этого мира, но что-то не давало. И дело было не в том, что девушку куда-то несли. Это было даже приятно. Что-то другое беспокоило… Но она слишком устала, чтобы решать даже простейшие задачи.

Плащ у ведуньи попытались отобрать, но она не дала. И снова послышался тот же самый смешок, совсем не обидный. С девушки сняли ботинки и оставили в покое. Но все равно что-то было не так, неправильно. И тут даже не эхом, а отголоском эха она снова услышала: «Ладно, маленькая, спи…». Только на сей раз голос звучал не извне, а в ее собственной голове. У ведуньи глаза сами собой распахнулись.

«Маленькая? Маленькая?! И что это было?» — ехидно поинтересовался голос разума.

Лекарка резко села. На постели. На громадной такой постели, которая вдвое превышала ее собственную как в длину, так и в ширину. Спасибо еще, что очнулась ведунья на покрывале, укутанная в тот же самый мех. Правда, руками она обнимала подушку в ярко-красной наволочке из вполне натурального шелка. Кстати, на ощупь она оказалась противная — холодная и скользкая. И подушек этих тут было штук десять.

Еще в комнате имелся комод, столик, два кресла — и все. Ну, не считая камина. Здорового, в пол стены. В его зев Арха могла бы пройти, лишь слегка пригнувшись. Каминную полку подпирали два мраморных крылатых единорога, каждый ей почти по грудь. А на столике в низкой вазе, похожей на миску, лежали цветы со срезанными ножками. Живые розы, посередине зимы! Но они были самые настоящие, даже аромат чувствовался.

Ведунья сползла с кровати и, прихрамывая, проковыляла к окну, отодвинув тяжелую, бархатную штору. За стеклом был засыпанный снегом сад. Он посверкивал и искрился под светом фонарей, стоящих вдоль расчищенных дорожек. И ни души, ни звука, кроме тихого потрескивания дров в камине.

Практически бесшумно открылась дверь. Арха и не услышала, как ее открыли. Скорее, заметила движение краем глаза. Резко повернулась, едва не брякнувшись — поврежденная щиколотка девушку снова подвела.

На пороге стояла невысокая бесса в чистом переднике и накрахмаленном ушастом чепце. При виде ее у лекарки возникла только одна ассоциация: нянюшка. Не прислуга, не няня или нянька, а именно нянюшка. Губы у старушки были сурово и строго поджаты, а глаза… Ну, добрые — по другому не скажешь. Хотя смотрела она на ведунью несколько удивленно и, даже, настороженно.

— П-простите, — промямлила Арха, чувствуя себя воровкой, застуканной на месте преступления, — а вы не подскажите, где я?

— В спальне для гостей, — вежливо пояснила старушка.

— Для гостий? — решила уточнить лекарка.

— Для гостей, — не сдавалась бесса.

— А в более глобальном, так сказать, географическом смысле, вы не могли бы описать мое месторасположение?

Иногда Арха такие фразы выдавала, что сама поражалась своему богатому словарному запасу. Обычно это у нее от волнения бывало. Хотя взволнуешься тут, когда тенденция открывать глаза и не понимать, где находишься, превращается в норму.