Самый дорогой товар - [4]

Бедная жена дровосека, опомнившись, скидывает с плеч тощую вязанку зимнего хвороста и, увязая в снегу, изо всех сил кидается к маленькому свертку, пока его не засыпало. И жадно, лихорадочно принимается развязывать узлы, как распаковывают загадочный подарок.

И вот появляется – о чудо! – товар, тот самый товар, которого она ждала, о котором молила столько долгих дней, предмет ее мечтаний. Но вот беда: в этом маленьком свертке едва распакованный товар не улыбается ей и не тянет к ней ручки, как младенцы на картинках в церкви, а извивается, захлебывается криком, машет сжатыми кулачками, цепляясь за жизнь, мучимый голодом. Товар протестует, снова и снова протестует.

Наша бедная жена дровосека прижимает к себе маленькое существо, прячет его под платки, которыми укутана в несколько слоев, и снова бежит, бежит, все крепче прижимая свое сокровище к груди. Вдруг она замирает на бегу, почувствовав, как жадный ротик сосет ее тощую грудь, потом перестает и снова заходится плачем, и машет ручками, и сучит ножками, и кричит, и визжит. Он голоден, ребенок голоден, мой ребенок голоден. Жена дровосека сразу почувствовала, что она мать, счастливая и смертельно испуганная. Одаренная небесами, но в неведении, что с этим даром делать. Она мать, да, но мать без молока. Мой ребенок голоден, что делать, что делать? Почему бог товарного поезда, подарив ей ребенка, не подарил и молока, чтобы его накормить? Почему? О чем они только думают, боги? Чем, боги, мне его накормить?

В избушке дровосека маленький товар, положенный на кровать, извивается и корчится еще пуще, со всей силой отчаяния, помноженной на голод, как попавшийся в капкан волчонок. Бедная жена дровосека хлопочет, разводит огонь, наливает воду в чайник и ищет, ищет, ищет.

Пока закипала вода, она нашла остатки каши и развела их крутым кипятком, но прежде, чтобы успокоить свой маленький товар, протянула к жадному ротику палец. Маленький товар схватил его губами и сосал, сосал упрямо и яростно. Потом вдруг, поняв, что его обманули, перестал сосать и снова зашелся плачем. Бедная жена дровосека расплакалась эхом и снова прижала его к себе, а другой рукой толкла вареную крупу, чтобы сделать жидкую кашицу, которую попыталась ложечкой влить в разинутый в крике ротик. Это не удалось, тогда она окунула палец в кашицу и снова поднесла его к ротику ребенка, который опять принялся отчаянно сосать, но вскоре выпустил палец и выплюнул невкусную кашицу.

Бедная жена дровосека, пользуясь случаем, ухитрилась влить в открытый ротик немного кипяченой воды, потом снова подставила палец, и ребенок опять принялся сосать. Мало-помалу вода утолила жажду, кашица обманула голод, и младенец затих на руках у новой матери, а жена дровосека шептала-напевала ему на ушко колыбельную, всплывшую из мрака времен, сама себе удивляясь:

– Баю-баю, спи, мой маленький товар, баю‑баю, спи, моя товарная единичка, баю-баю, спи, моя детка, баю-бай.

Потом жена дровосека осторожно уложила драгоценное сокровище в свою постель. И тут ее взгляд упал на расправленное покрывало, которое она оставила сушиться прямо на кровати. Это было роскошное покрывало, сотканное из тончайших нитей искуснейшим узором, украшенное бахромой с двух сторон и расшитое золотом и серебром. Никогда она не видела и тем более не держала в руках такого великолепия. Боги, подумала она, постарались на славу, упаковав свой подарок в такую дивную ткань. Вскоре она тоже задремала, продолжая баюкать на руках свой маленький товар, свою драгоценную товарную единичку, закутанную в чудесное покрывало.

Спит наша бедная жена дровосека, спит, обняв своего младенца, спит сном праведников, вознеслась во сне высоко, куда выше райских кущ для бедных дровосеков и их жен, выше даже Эдема для счастливцев мира сего, высоко-высоко, в райский сад, куда допущены только боги и матери.

4

Поздней ночью, когда жена дровосека и ее дар небес крепко спали, вернулся в избушку бедный дровосек, с ног валясь от усталости после долгого дня работы на благо общества. От хлопка двери и звука шагов маленький товар проснулся и, вновь ощутив неутоленный голод, тотчас заплакал.

– Это что еще такое? – взревел бедный дровосек.

– Ребенок, – сказала жена дровосека и встала со своим маленьким свертком в руках.

– Что это еще за ребенок?

– Радость моей жизни, – отвечала жена дровосека, не моргнув и не дрогнув.

– Что-что?

– Мне его подарили боги поезда.

– Боги поезда?!

– Чтобы он стал моей дорогой деткой, которой у меня никогда не было.

Тут бедный дровосек выхватил маленький товар из рук жены, отчего, как ни странно, стихли крики и плач младенца, который тотчас вцепился своими жадными ручками в бороду бедного дровосека и немедленно попытался ее пососать.

– Разве ты не знаешь, что это за ребенок? Разве не знаешь?

И он бросил младенца на кровать, брезгливо, как бросают в помойку кусок протухшего мяса.

– Он смердит! Разве ты не знаешь, какой он породы?

– Я знаю, что это мой маленький ангелочек, – гнула свое жена дровосека, снова взяв ребенка на руки. – И станет твоим тоже, если ты захочешь.

– Он не может быть ни моим, ни твоим ангелочком! Это отродье проклятой расы! Родители выбросили его из поезда в снег, потому что они из породы бессердечных!